Пламя и ветер - [44]
Старший советник юстиции Вацлав Мах родился в семье портного, окончил пиаристскую коллегию и поступил в Пражский университет, где очень сдружился с многими коллегами по философскому факультету, особенно с Запом. Но самым близким его другом стал Карел Гинек Маха[27]. Вацлав бывал в семье Махи, которая жила близ Скотного рынка, его принимали там как родного. В 1832 году они, вместе с Махой, поехали на праздники в свой родной город. Студенты там устраивали чешский бал и любительский спектакль, ставили комедию Штепанека «Чех и немец»[28]. Неожиданно возникло — осложнение: не приехал студент-богослов Визнер, который должен был играть главную роль Яворника и написать пролог. Надо было отменить спектакль, какой конфуз! Вот потешилось бы над ними пронемецки настроенное общество городка!
И тут, как добрый гений, появился Вацлав Мах, а с ним — Карел Гинек Маха. Карел Гинек Маха актер и поэт из Праги! Многие студенты знали его по университету или видели в театре Тыла[29] и восхищались его стихами, печатавшимися в «Вечернем развлечении». Рослый, стройный, темноволосый юноша, с гордым, высоким лбом и горящими глазами — поэт Маха, надежда чешской культуры!
Согласится он сыграть вместо Визнера?
Маха усмехнулся своей характерной усмешкой и кивнул. Охотно. Роль он хорошо знает, не раз исполнял ее в Праге. А пролог он напишет сам. И в стихах.
Студенты ликовали. Празднество, к которому они так долго готовились, от которого так много ожидали, состоится!
Сбор шел в пользу чешской общественной библиотеки.
Тетушке Бетти хотелось снова услышать из уст очевидца об этом спектакле и бале. Пусть и Кларинка послушает и запомнит — прославленный творец «Мая» играл в спектакле перед здешней публикой и танцевал на балу с ее бабушкой. Какая честь! Да, да, не только с бабушкиной подружкой Маринкой Штиховой, в которую он влюбился с первого взгляда, равно как и она в него, но и с нашей бабушкой!
И тут, как назло, советник Мах вдруг стал скуп на слова.
— Молодость, молодость! — вздохнул он, когда тетушка завела речь об этом бале. — Приятно вспомнить прошлое, но кое-чего лучше не касаться. — Он поглядел на Клару. — Стало быть, эта девочка — внучка Розины Бржезиновой, ее прямой потомок... Пошла бы ты поиграла в саду, милая, к чему сидеть тут со стариками? Иди, иди на солнышко, иди, девочка!
Клара радостно вскочила, ловко поклонилась, как ее учила тетя, и убежала.
— Она еще молода, рано ей слушать наши разговоры о тех, кого уже нет. Лет через пять, шесть — другое дело. Ей еще рано знать о том, что творец «Мая» влюбился здесь в красивую дочь лесника и эта любовь вдохновила его на бессмертные «Сазавские незабудки».
— Великая любовь! — вздохнула тетушка.
— Великая и несчастная.
— У меня есть сочинения Карела Гинека Махи, я их часто перечитываю, — сказала Бетти Коралкова и вынула из комода толстый томик в кожаном переплете, от которого повеяло запахом сухих трав. — Такие грустные у него стихи, иной раз я над ними плачу. О господи, ведь и я любила, но родители не разрешили нам обвенчаться, как и Маринке Штиховой. Старая Вытейчкова, мать вот этой, рассказывала, как плакала Маринка, убегала из дому и ее разыскивали в лесу. Кто-то видел ее за Желетинкой, у самой Плигаловой запруды, боялись, что она утопится. Видно, до этого недалеко было. Все время она где-то пропадала, даже на ночь не приходила домой.
— Не только родители не разрешили ей выйти замуж за поэта! — воскликнул советник, и его желтые руки, лежавшие на столе, сжались в кулаки. — Сам князь через отца Маринки запретил ей встречаться с бедным студентом, который, собственно, был всего лишь комедиантом. Знать недолюбливала чешских поэтов и комедиантов, да и большинство граждан относились к ним как к бродягам. Отдать за такого дочь? Боже упаси, пусть лучше утопится!
— Ах, пан советник, пан советник, вы думаете, я сама не знаю. Еще и нынче здесь сохранились такие взгляды.
— И в Пльзени тоже, сударыня. И в Праге. Всюду!
— Розина Фассати знала обо всем, Маринка сама рассказывала ей. Да только Розина об этом никому словом не обмолвилась, даже после смерти Маринки.
— Достойная женщина, — заметил советник. — Нынче таких уже мало.
— Я тоже ни о чем ее не расспрашивала.
— Да, да, таких вещей касаться нескромно. Жизнь Марины была тяжкий крест. Когда умер ее отец, старый Штих, они переехали из лесничества не то в Тынец, не то в Бродец, и у нее там было двое внебрачных детей. Словно бы назло всем — и матери, и князю Конопиштьскому.
— Это уже другая история, — сказал советник. — Я об этом мало знаю, да, откровенно говоря, и не интересовался.
— Печальная история молодой красивой женщины, тщетно жаждавшей любви и счастья.
процитировал старый советник, чуть шевеля губами.
Он уже собрался уходить и сказал, подняв руку, словно указывая на что-то:
— Как живого вижу Гинека, вот он, молодой красавец, стоит на Червеных холмах, прижал руку к груди и задумчиво созерцает наш край... Да, уверяю вас, сударыня, — Мах опять оживился, — славной страницей истории города останется приход автора «Мая» в Раньков; тут он сыграл в спектакле и ночевал в семье Маха, дом номер пятьдесят.
1758 год, в разгаре Семилетняя война. Россия выдвинула свои войска против прусского короля Фридриха II.Трагические обстоятельства вынуждают Артемия, приемного сына князя Проскурова, поступить на военную службу в пехотный полк. Солдаты считают молодого сержанта отчаянным храбрецом и вовсе не подозревают, что сыном князя движет одна мечта – погибнуть на поле брани.Таинственный граф Сен-Жермен, легко курсирующий от двора ко двору по всей Европе и входящий в круг близких людей принцессы Ангальт-Цербстской, берет Артемия под свое покровительство.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.