Пламя и шелк - [31]

– А сегодня ты бы сказала нет, сложись подобная ситуация?

Мадлен фыркнула и отвернулась.

– Я никогда больше не совершу подобной глупости.

Когда девушка отважилась снова поднять на него взгляд, то по выражению его глаз поняла, что сделала ему больно. Первым ее порывом было извиниться, но потом она решила, что он не заслуживает этого. Мадлен развела сцепленные в замок пальцы, но только затем, чтобы теперь скрестить руки перед собой.

– Ты мне, наконец, расскажешь, что там у тебя за деловые планы, или мне стоит изменить свое мнение и вышвырнуть тебя со двора?

Глава 9

– Ты уверен, что хочешь это сделать? – Хедвиг Кученхайм как угорелая носилась между полками, плитой и столом, чтобы подать на стол свежеприготовленное рагу. А к нему хлеб, который она испекла всего лишь полчаса назад, и теперь он расточал соблазнительный аромат на весь дом. Сыр и пиво она уже выставила, и каждый раз, проходя мимо плиты, помешивала в чугунке медово-сладкую пшенную кашу, которую приготовила на десерт, как и компот из черешни.

– Ты действительно хочешь оставить хорошо оплачиваемую службу в полку, чтобы нас тут выручать? Ты не должен этого делать. Мы справимся, а тебе стоит подумать о себе.

На печной скамейке у двери сидела служанка Лотти, немного глуповатая полная женщина лет тридцати, и нанизывала на шнур травы, которые позже собиралась повесить вдоль стены на просушку.

– А я думаю, это хорошо, что молодой хозяин хочет тут остаться. – Служанка говорила, не отрывая глаз от работы. – Раньше было так весело, когда он тут был. И всегда что-то происходило.

Лукас, усевшись на одну из стоящих по обе стороны стола скамеек, громко закашлялся.

– Да, вот уж правда. Постоянно что-то происходило, особенно когда я доставлял вам хлопоты, мать.

Хедвиг вздохнула.

– Ох, это все было так давно и пора забыть об этом. Ты тогда был совсем молод и такой бунтарь.

– Может быть, даже чересчур бунтарь. – Лукас гладил ладонью исцарапанную поверхность стола, за которым он ел, сколько себя помнил. Семья почти всегда ела здесь, на кухне, тогда как гостиная использовалась только на праздники или для приема гостей. – Пришло время, мать, отдавать свои долги по отношению к вам.

– Но ты уже делаешь это, ты всегда это делал. За последние пять лет не было ни месяца, даже в самом начале, когда ты получал жалкие гроши, чтобы ты не присылал мне деньги. У тебя в армии замечательное положение. Ты только посмотри на себя: такой красавец в этой форме, капитан, которому все спешат выразить свое почтение. Ты не должен отказываться от этого ради меня, Лукас.

Он печально улыбнулся.

– Мать, будьте честной, сколько бессонных ночей вы провели, когда я вам писал с очередного нового места ведения военных действий?

Хедвиг подошла к столу, помедлила и присела на скамью напротив.

– Дорогой мой сын, ты мой единственный оставшийся в живых ребенок. И понятно, что я не могу уснуть, когда думаю, как там тебе приходится в том или ином бою. Если я тебя потеряю, мое сердце не выдержит этого. Но еще более неправильным будет, если ты пожертвуешь своей обеспеченной жизнью и карьерой ради меня.

Лукас наклонился через стол и взял ладонь матери в свои.

– Не волнуйтесь вы так. Жизнь и карьера, о которых вы говорите, никогда не были для меня чем-то большим, чем просто средством выжить и закрепиться в этом мире. Я уже давно подумываю о том, чтобы оставить полк.

– Но ведь такой хороший доход, мой мальчик!

– Я кое-что накопил, этого должно хватить, чтобы мы смогли направить наш бизнес в нужное русло. У меня никогда не было планов оставаться до конца моей жизни в армии. В первую очередь потому, что тогда этот предполагаемый конец может наступить намного раньше, чем мне бы этого хотелось.

– И они так легко тебя отпустят? – Мать с сомнением смотрела на Лукаса и гладила, сама того не замечая, его руку. – Война ширится и ширится, она все ближе подступает к нам. Им нужен каждый солдат, разве не так?

– Я заключил соглашение с Бернхардом фон Галленом, и он выполнит его условия. Как только я смогу поймать предателя, о котором я тебе говорил, епископ отпустит меня со службы. Я достаточно долго служил ему верой и правдой, а еще много других честолюбивых парней стоят в очереди, дожидаясь, когда смогут занять мое место. Ему будет кем возместить потерю. – Лукас сжал руку матери. – Наши семейные дела переживают сейчас далеко не лучшие времена, согласитесь. Вы и Тони сделали все, что было в ваших силах, чтобы сохранить наследство отца. Но этого недостаточно для достойной жизни, я уверен, что мы сможем возродить торговлю кожей. Благодаря моим контактам в армии, например, а там постоянно нужны изделия из кожи в больших количествах, даже когда война закончится и наступят мирные времена.

Мать внимательно изучала его.

– Ты никогда не придавал большого значения своему наследству, Лукас. Почему же сейчас?

Он немного подумал, прежде чем ответить.

– Я не могу сказать, что торговля кожей мне не нравилась. Я бы даже сказал, что считаю себя довольно сносно разбирающимся в торговле. Мне не нравилось, и вы точно знаете об этом, то, как отец обращался с вами.

Он замолчал и увидел по растерянному взгляду матери, что она его поняла, хотя они до этого еще никогда открыто не говорили на эту тему. Его отец был хорошим торговцем, имел добрый нрав, однако он постоянно изменял своей жене. Может быть, причиной этого было его обаяние, женщины тянулись к нему, как мотыльки к огню, да и его привлекательная внешность очень способствовала этому.