Пламя и шелк - [105]

А может быть, документы, обвиняющие Лукаса, вообще были не его, размышляла Мадлен, рассматривая против солнечного света одно из своих старых платьев. Возможно, Петер сделал новые или они еще из тех времен, когда он поставлял информацию голландцам. Это казалось более вероятным.

К черту! Всякий раз, когда появлялись подобные мысли, она впадала в ярость и отчаяние. Как мог Петер поступить столь подло? Он что, действительно считал, что у них появится шанс быть вместе, если Лукаса повесят? Или он просто хотел отомстить им обоим?

Вздохнув, она опустила руки с платьем, которое решила оставить, и смотрела сквозь окно во двор. Из своей комнаты она могла видеть и кусочек улицы. Когда в этот момент черноволосый всадник на рыжем скакуне проскакал мимо их дома, ее глаза расширились. Ни секунды не мешкая, она бросила платье на кровать и понеслась вниз по лестнице.

Ее мать сидела с Маттисом в гостиной и заставляла мальчика читать вслух, упаковывая серебряную посуду.

– Мадлен! – удивленно воскликнула она, увидев дочь бегущей вниз по лестнице. – Куда ты собралась? Я думала, ты хотела перебрать свои вещи.

Мадлен неохотно остановилась.

– Извини, мама, но мне нужно на минуточку… на улицу. Я сейчас вернусь. – И побежала дальше.

– Набрось шерстяную шаль, там ужасно холодно! – прокричала ей вслед Анна-Мария.

Мадлен схватила большой теплый платок из сундука, что стоял у входной двери, и, расправляя его на плечах, выбежала на улицу. Всадник уже давно исчез, она же тем не менее поспешила по направлению к воротам Дрезер Тор. Если Мадлен не ошиблась, то это Петер вернулся из Кельна. В этом случае она наверняка сможет застать его у него дома.

Гнев и отчаяние, переполнявшие Мадлен, придавали ее шагам решительности. К счастью, было еще очень рано и действительно холодно, поэтому на улице не было ни души. Редкие слуги и горничные, занятые своими делами возле некоторых домов, не обращали на нее никакого внимания.

Через пару минут она уже была перед домом фон Вердтов. Слуга как раз заводил во двор рыжего коня, значит, она не обозналась. Петер вернулся. Она ускорила шаг, не представляя толком, что она ему сейчас скажет.

Двор поразил ее тишиной и заброшенностью. Попросить слугу, чтобы он сообщил Петеру о ее визите? Нет, она сама найдет его. Мадлен решительно направилась к парадной двери, впрочем, затем передумала и решила войти с черного входа. Дверь оказалась незапертой, поэтому она просто вошла в дом и направилась поначалу к конторе, однако остановилась, услышав голоса, доносящиеся из гостиной.

– … мне объяснить, что все это значит, отец? Почему вы мне ничего не сказали, когда были позавчера в Кельне? Я возвращаюсь в город, хочу обсудить с Кученхаймом наши последующие шаги и узнаю от его матери, что он арестован? За предательство?

Мадлен неслышно подкралась к приоткрытой двери в гостиную.

– Лучше он, чем ты, – абсолютно спокойно ответил ему Эразм фон Вердт.

– Черт побери, это ты устроил? – Голос Петера стал громче.

– Ничего я не делал. Кто-то передал управителю документы. Письма, доказывающие, что он был в сговоре с голландцами.

– Что за письма? Отец? – У Петера срывался голос. Никогда еще Мадлен не видела его в таком гневе. – В свободном доступе не было никаких писем по поводу этих инцидентов. Кученхайм сам показывал мне, где он их хранил, и об этом знали только мы двое. – Он замолчал на миг. – Черт возьми. В моем новом доме было еще пару писем. Отец, вы что, их забрали, чтобы подбросить управителю?

– Я не делал ничего подобного, – отрезал сердито его отец. – Это даже не смешно.

– А как тогда к Шаллю попали бумаги, которые, в общем-то, обвиняют меня? Документы, что лежали в новом доме, были не подписаны и не закодированы. Они остались еще с тех времен, когда я был в контакте с Оранцем. Я должен был, черт возьми, их сжечь.

– Радуйся, что ты этого не сделал, мой мальчик. По крайней мере, твои контакты с голландцами послужили доброму делу. – Теперь это была Гислинде фон Вердт, и говорила она спокойно и обдуманно.

Мадлен чуть не задохнулась от неожиданности. С большим трудом ей удалось подавить подступающий кашель.

В комнате тоже царила давящяя тишина. Затем снова раздался голос Петера, в этот раз холодный и резкий.

– Что вы сделали, мать?

Гислинде снова ответила абсолютно спокойно, казалось, что она даже улыбалась.

– То, что нужно было для того, чтобы раз и навсегда убрать с дороги этого гаденыша.

– Мать!

– Да, а ты считаешь, что я бы позволила вот так просто нас взять и одурачить? Чтобы он тебе угрожал? Хотел подвести тебя под виселицу?

– Он выполнял свой долг, мать. Это я предатель, не он. На самом деле, он пренебрег своим долгом, чтобы мне помочь. Я это очень ценю.

– Это только доказывает, что он слабак.

Петер ходил по комнате взад-вперед. Мадлен слышала это по его шагам, а благодаря неплотно прикрытой двери она периодически видела его рослую фигуру.

– Вы бы предпочли, чтобы он меня публично обвинил?

– Естественно, нет. Тем не менее он слаб и лжив, как змея. Он украл у тебя невесту. Как ты можешь тут спокойно стоять и утверждать, что ты его за это не ненавидишь?

Гислинде фон Вердт чеканила слова холодно и расчетливо. У Мадлен волосы на затылке встали дыбом, настолько она была потрясена.