Пламя и шелк - [104]

– Поскольку Петер все еще в Кельне, мы должны подождать и посмотреть. А я тем временем попытаюсь поговорить с его отцом, хотя, кажется, он тоже уехал в Кельн. Я только переговорил с его матерью, и мне показалось, что она вообще ничего не знает об этом. Но она передавала тебе, Мадлен, привет. И тебе, Анна-Мария.

– Спасибо. – Анна-Мария все пыталась заниматься рукоделием, однако отложила-таки все в сторону. – У меня такое странное ощущение, как будто мы перенеслись во времени назад, – произнесла она подавленно. – Тогда та история с Вероникой… Должна признаться, в какой-то момент я испугалась, что со всем тем делом было очень нечисто. – Она бросила короткий взгляд на Мадлен. – Там многое говорило против Лукаса. И мне очень не нравилось, что ты его так защищала. Но потом, к счастью, выяснилось, что это была всего лишь чья-то интрига.

– Да. – Герлах мрачно кивнул. – Загадка, не разгаданная до сих пор. Некое сходство сразу бросилось мне в глаза.

– О боже, вы же не думаете, что и за тем обвинением стоял Петер? – Мадлен ошеломленно уставилась на родителей. – Это было бы… Нет.

– Это было бы отвратительно, просто ужасно. Сама эта мысль противна мне настолько, что даже больно. – Мать, вздрогнув, принялась растирать руками плечи.

– Однако тогда это имело бы какой-то смысл, – признал Герлах.

Мадлен тяжело сглотнула.

– Он сказал мне, что уже тогда знал, что между Лукасом и мною что-то есть.

– И он тогда мог попытаться избавиться от опасного конкурента. – Отец потер ладонью лоб. – Если предположить, что он отец ребенка Вероники…

– Нет! – У Мадлен побежали мурашки по спине. – Я просто не могу в это поверить. Это не может быть правдой.

– В тот раз обвинение сорвалось, – вел дальше отец. – Петер сделал выводы из промахов первой попытки и теперь собрал в дополнение к показаниям еще и письменные доказательства. Очень хотел бы я знать, откуда появились письма, которыми оперирует управитель. Лукас же их где-то хранил?

– Может быть, его слуга об этом что-нибудь знает, – предположила Мадлен. – Этот парень, его зовут Геринк.

– Завтра прямо с самого утра я поговорю с ним, – принял решение отец. – И все равно я надеюсь, что мы ошибаемся. Это было бы уж слишком отвратительно, если бы Петер инсценировал всю историю с предательством только для того, чтобы макнуть Лукаса в дерьмо.

– Герлах! – Мать дернулась, услышав бранные слова.

– Прости, любимая. – Он подавленно улыбнулся. – Из песни слов не выбросишь, какими бы неприятными они тебе ни казались. Лукас по уши в дерьме, и я не уверен, сможет ли он в этот раз снова из него выбраться.

– Но мы должны! – В отчаянии Мадлен схватила отца за руку. – Мы должны ему помочь. – Она сглотнула. – Даже если мне придется снова вызволять его из тюрьмы.

– Доченька! – Мать в недоумении смотрела на Мадлен. – Что ты говоришь такое?

– Не смей, Мадлен. – Герлах строго качал головой. – Чтобы я не видел тебя возле тюремной башни в радиусе менее пятидесяти шагов, тебе это понятно?

– А что мне остается тогда? Я не хочу, чтобы его наказали за предательство, которое совершил другой.

– Мы все не хотим этого. – Отец потянулся за бокалом, залпом допил оставшийся глинтвейн и встал. – Дайте мне переспать с этим ночь. Завтра я попытаюсь собрать побольше деталей. – Он успокаивающе погладил Мадлен по щеке. – И ты ложись, моя девочка, и попробуй уснуть. Ты не поможешь Лукасу, если будешь всю ночь не спать и плакать.

Глава 27

Сразу после завтрака Мадлен поднялась в свою комнату и начала пересматривать свои сундуки. Бургомистр Аверданк вчера вечером на Рыночной площади зачитал распоряжение, согласно которому граждане Райнбаха должны в целях безопасности упаковать все свое движимое имущество, по крайней мере, ценные вещи, и подготовить к хранению в церкви или крепости.

Ее руки слегка дрожали, когда она раскладывала свою одежду, белье, немногие украшения и другие мелочи в стопки на кровати и пыталась решить, что из этого стоит брать, а что нет. Она страшилась того, что надвигалось на нее, ее семью и на весь город. Аверданк сообщил также о том, что все мужское население Райнбаха, способное держать в руках оружие, должно быть готово защищать городские стены. Женщины, старики и дети, если дело действительно дойдет до боев в городе, должны спрятаться в башне Ведьм или в церкви.

Мадлен много слышала об этой уже год продолжающейся войне, а их семья несла финансовые потери вследствие сокращения торговых поставок, напрямую связанного с военными действиями. Однако она никак не могла воспринять всерьез того, что бои вдруг так быстро развернутся буквально рядом и ей придется бояться за свою жизнь. Особенно сейчас, если посмотреть в окно, где сад и двор тонули в мирных солнечных лучах.

Страх стал ее постоянным спутником. Потому что война была так близко. И потому что Лукас уже пятый день сидел в тюрьме и свидания были запрещены, пока не закончатся допросы. Мадлен скучала по нему и ломала себе голову в поисках ответа на вопрос, чем она может помочь ему. Отец поговорил с Геринком. Юный денщик пришел в ужас от обвинений, предъявленных его командиру, и готов был присягнуть, что тот невиновен. Он даже вскрыл сундук со всеми документами, хранившийся в лагере, однако не обнаружил никаких следов взлома, все было на месте. Мать Лукаса, измотанная переживаниями, тоже обыскала все в конторе. У нее не было уверенности, что каких-то бумаг не хватало.