Пламя и кровь - [42]

– Все-таки, у Ангуса наверняка были какие-нибудь сбережения, банковские счета…

– Из-за постоянных подарков Скотту у него почти ничего не осталось.

– Вот негодяй! Так все подстроить, чтобы вдова осталась нищей после его смерти, – это подло!

– Но ведь у нее и не было никакой собственности, – возразила Бетти.

– Черт побери, ты на чьей стороне?

– На твоей, дорогой. Но только нужно быть реалистом. В Шотландии очень распространена прижизненная передача наследства от отца к сыну.

– Меня уже тошнит от шотландцев!

Бетти посмотрела на мужа с таким огорчением, что он поспешно добавил:

– Только не от тебя, конечно, ты же знаешь.

– Когда я работала на винокурне, у меня никогда не возникал вопрос, кому она принадлежит. Мы все думали, что Ангусу, но видели, что Скотт взял все в свои руки, получая при этом мизерную зарплату. Я это знаю, потому что составляла зарплатные ведомости! Я понятия не имела, что отец передавал сыну доли и акции, но в сущности, это совершенно естественно.

– «Когда я работала на винокурне…» – ухмыльнулся Джон, передразнивая ее. – Ей-богу, ты, кажется, жалеешь о том времени. Когда я там работал, я чуть не сдох от скуки.

– Мне нравилась моя работа, – мягко возразила Бетти.

– И видеть Скотта с утра до вечера тоже? Этот тип меня выводит из себя, я его ненавижу. Если бы не мама, я бы ни на секунду не остался под его крышей. У меня от этого дома только плохие воспоминания. Здесь однажды вечером Скотт ударил меня кулаком прямо в лицо из-за того, что мы с братцами слегка подшутили над Кейт. Этот удар я не забуду, и он мне рано или поздно за него заплатит.

Бетти давно знала о конфликте между двумя мужчинами, но по наивности надеялась, что со временем все образуется. Увы – с тех пор, как они вернулись в Джиллеспи, Джон и не думал прекращать войну. Его ненависть разгоралась от любого слова или взгляда Скотта, которые он истолковывал по-своему. Бетти же была гораздо осмотрительнее. Она очень уважала Скотта, когда служила у него, и с тех пор продолжала испытывать к нему восхищение и симпатию. Она знала, что он самоотвержен в работе, любезен с сотрудниками и способен на сочувствие, которое проявилось в их телефонном разговоре. В то же время она понимала, как разочарован Джон отсутствием наследства, из-за чего все его ожидания разбились. Ужас перед болезнью толкал его на поиск удовольствий, словно каждый день мог стать последним, но у него не было на это средств. А Бетти, несмотря на все усилия, не могла удовлетворить это маниакальное желание. Их скромный семейный бюджет не позволял удовлетворять фантазии Джона, и это его злило. Узнав о смерти Ангуса, он тут же начал строить грандиозные планы, зная, что мать ни в чем ему не откажет, и теперь был разочарован, зол и сварлив, как никогда.

Бетти не сердилась на него. Вернее, считала, что не имеет на это право. Несколько лет назад она сбежала с ним во Францию, вообразив, что у них большая любовь. Недостатки Джона, о которых она знала, казались ей мелкими и легко устранимыми. Он плохо чувствовал себя в Шотландии, объяснял этим свои неудачи, и она надеялась, что к нему вернется энергия, как только он окажется на родине. Увы, она ошиблась. Постепенно ей пришлось смириться с очевидностью: он не изменится никогда. Останется таким же ленивым и слабовольным мечтателем, неспособным довести до конца ни одно дело. Сначала она ласково подталкивала его, убеждала, но безуспешно. А теперь, когда он подхватил эту ужасную хворь, над ним постоянно висела угроза смерти. И она не могла оставить его, это было бы бесчеловечно. Бетти попала в ловушку, но старалась не думать об этом. Ее единственным утешением стало возвращение в Шотландию, где их пребывание явно затягивалось. У своего парижского работодателя она выпросила месячный отпуск за свой счет, но что будет потом? Платить за квартиру придется по-прежнему, в Париже будут копиться счета. На все ее настойчивые вопросы об их ближайшем будущем Джон отвечал уклончиво. Может быть, несмотря ни на что, его утешало присутствие матери и близость братьев, или он только ожесточенно добивался денег?

– В любом случае, – заключила Бетти, – чтобы опротестовать завещание, нужно дождаться его вскрытия у нотариуса.

– Разумеется, и я его опротестую!

– Это будет долго, и адвокат обойдется нам дорого. Тот, с которым я говорила, успешен и выиграл много сложных дел, но он требует аванса.

– Лучше предложи проценты от того, что ему удастся отсудить.

– А твоя мать согласится?

– Она всегда со мной согласна, – самодовольно заметил Джон.

– А что мы будем делать до этого, дорогой?

– Останемся здесь! Иначе Скотт и Кейт обведут мать вокруг пальца. Надо застолбить территорию. Тем более у нас здесь бесплатное жилье и отличная кормежка!

– Не понимаю тебя, Джон. Ты только что сказал, что терпеть не можешь Скотта, а ведь видишь его здесь каждый вечер.

– Но не днем, слава богу! В любом случае я не дам ему покоя. Он должен понять, что я всегда буду мозолить ему глаза, пока не добьюсь своего.

– А если на это уйдет три месяца, полгода, год?

– Не важно.

– Тогда нужно принять меры. Отказаться от нашей парижской квартиры и найти хорошего терапевта в Глазго…