Пламя Атлантиды - [19]

Декорированные златом и металлом Фебуса стены, россыпь слез пустыни и смарагдов по капители колонны — она никогда не была заложницей роскоши и богатства, хотя вынуждена была признать, насколько богатыми были залы этого дворца. Но даже их блеск и великолепие меркли на фоне молодого императора жестокой империи.

Аларикс Фланигус, не стесняясь, буквально ел глазами прекрасного посла Атланты. В глубине светлых омутов с искорками неприступного льда сложно было прочесть истинные эмоции. Вся поза мужчины выражала снисходительную скуку, его мысли витали далеко за пределами зала и совсем в иной плоскости. Латима вела разговор спокойно и невозмутимо, ни один мускул ее не дрогнул, выдавая в точеных чертах лица истинное волнение, наверняка ее взгляд был таким же холодным и сосредоточенным. Но это не мешало ей любоваться величественной фигурой императора с телом воина, скользить внимательным взглядом по сильным рукам с бугрившимися мышцами и четкой сеточкой вен, крыльям широкой груди, рельефному торсу и сильным ногам. Пожар опасного, будоражащего кровь вожделения растекался по ее телу, пришлось собрать все свое мужество и сделать над собой горячие усилия, чтобы не дрожать от внезапно нахлынувших чувств.

Никогда еще Лучезарная не видела столь красивого и сильного мужчины. В свои двадцать пять зим она успела познать очень многих, узнать цену чувственному наслаждению от единения в закрытых покоях под пологом лазурного шелка, но чувств подобных тем, что она испытывала сейчас, ей еще не довелось впустить в свое сердце. Все мужчины, которые делили с ней ложе, и близко не стояли с волевым и мужественным Алариксом. Мужи Атланты были слабы и податливы любому приказу дев империи, не осмеливаясь просить о чем-либо и отказывать — подобное своеволие всегда жестоко каралось. Она забывала их лица с восходом солнца, те же, кто оставлял след в памяти благодаря своим навыкам и проявлением характера, давно отправились в чертоги Антала. Латима не имела права компрометировать свое имя излишними подробностями своих чувственных удовольствий.

Она не стеснялась дарить своим партнерам ласку рабов, она испытывала запретный восторг, когда крепкие рабы, бывшие воины, держали ее роскошные косы в захвате сильных рук, имея ее гибкое тело по своему усмотрению, подводя гордую воительницу к тонкой грани удовольствия, смешанного с болью. На время опасная и своенравная Лучезарная становилась робкой и уязвимой в их крепких объятиях, позволяя тем чувствам, которые была вынуждена прятать глубоко, вырываться из груди вместе со слезами и счастливыми стонами. Только тогда ее тело дрожало от экстаза, горло саднило от стонов и криков наслаждения, а в глубине души вспыхивали, взрываясь и распадаясь на блики света, сотни небесных светил, которые открывали врата навстречу абсолютному счастью и умиротворению.

Но стоило первым лучам солнца окрасить горизонт, полет обрывался на своем пике. Латима смущенно улыбалась своему ночному любовнику, который внутренне расцветал от осознания того, что смог покорить самую жестокую и прекрасную деву империи, втайне забавляясь его иллюзиям абсолютного превосходства. Занятно было наблюдать его гордо вздернутый подбородок, злорадную улыбку, пошлые замечания, которые вливались в кровь новыми очагами тайного удовлетворения; страстная ночь развязывала язык всем без исключения, так забавно было слушать ахинею каждого из временно возвысившихся рабов. О, все без исключения любили пофилософствовать на отвлеченные темы после жаркой ночи с Лучезарной. Многие недоумевали, как Атланта смогла добиться величия, если ее девы в постели оказывались бесстыдными и готовыми на все рабынями мужчин, и, не имея сил смириться с собственной жалкой участью, наполнялись чувством глупого превосходства. Иные строили планы на последующие ночи, расписывая в деталях свои низменные желания; у всех без исключения преобладало одно — заставить приближенную матриарх ползать в ногах, умоляя о ласке. Особо запомнился пленный воин Кассиопеи, пронзенный стрелой Криспиды от одного только поцелуя, который признался в том, что давно разработал план побега из шахты, где смог возвыситьлся до главного надсмотрщика за рабами. Не в силах вернуть ускользающий разум после рабской ласки в исполнении Латимы, он легко сдал всех своих соратников, умоляя взамен лишь об одном — чтобы прекрасная Лучезарная бежала из родной империи вместе с ним и вошла в его дом величественной супругой.

Но, стоило лишь резным дверям ее покоев закрыться за очередным любовником с первыми лучами зари, его жизнь была предрешена. Латима считала ниже своего достоинства марать собственные ладони их кровью. Нож, удавка на шею, камень, пучина глубоких вод — исход был один.

Верные Пантеры ожидали у дверей завершения жаркой ночи, чтобы заставить того счастливчика, кому удалось разделить ложе с их госпожой, замолчать навеки. Иногда Латима выпроваживала мужчин задолго до рассвета, таким образом, награждая своих преданных воительниц за их службу и верность. В одном она не сомневалась никогда: все эти мужи умирали счастливыми, даже не успев осознать, что их земной путь оборвался. Закрывая глаза в краткой предсмертной агонии, они уносили в чертоги своих богов лик самой прекрасной девы из всех тех, которой им доводилось обладать в течение всей своей жизни.