И почему-то не проявлял никакой активности Готье. Неужели сбежал?! Ну да, что-то в нем сломалось за эти годы, появились неизвестные прежде нелюдимость, раздражительность, апатия… Но было бы чрезвычайно обидно обнаружить в нем еще и слабость характера. В конце концов, он сам вызвался, никто его не неволил…
Похоже, Истребителям удалось подавить очаги сопротивления – все, кроме одного.
Командор Хендрикс неловко перевернулся на спину и с полминуты полежал в этом положении – просто чтобы успокоить дыхание и избавиться от чертова камня, который лез куда не след. «Пока, Юбер. До встречи на небесах, Жозеф».
Он остался один, и теперь настал его черед.
Вздохнув несколько раз так глубоко, что закружило голову, командор резво вскочил на ноги.
И как-то сразу угловым зрением обнаружил в десятке метров от себя Эрнана Готье. В том же положении, на спине лицом вверх, как и сам был только что-то. Очевидно, эхайны подстрелили его сразу же, как только разобрались с патрульными. Те умерли красиво, во весь рост, паля по агрессорам почти в упор… и очень быстро. Но у командора были иные планы.
– Эй! – крикнул он и помахал рукой.
Необычное поведение всегда провоцирует подозрения. И чаще всего – в собственной уязвимости. Это он как-то услышал от Оберта, который всегда был горазд на всякие парадоксы, хотя, по-видимому, значительную часть их выдумывал из головы.
На сей раз Оберт не фантазировал.
Истребители оборотили к нему круглые безликие головы, но не стреляли. Даже тот, с подбитой ногой.
– Я просто хочу поговорить, – сказал командор, неспешно приближаясь к ним с поднятыми руками.
В правой все еще был зажат цкунг.
…Они ни черта не поймут. Они владеют интерлингом еще меньше, чем он – эхайнским языком. Пока он будет неловко и медлительно вязать осмысленные фразы из убогого своего словарного запаса, а они будут со все нарастающим раздражением пытаться его понять… а они будут пытаться, потому что сам он выглядит вполне безобидно, но при этом понесет какую-то устрашающую ахинею… он выгадает время, причем гораздо большее, нежели смог бы отыграть у судьбы, продолжая бесполезно пулять из своего укрытия. За это время женщины, дети и мужчины, которым он вверил их судьбу, удалятся на приличное расстояние и, если повезет, найдут какое-нибудь убежище…
Ничего из этого плана не вышло. Едва только командор Хендрикс, ни на мгновение не переставая говорить, приблизился на расстояние в полтора десятка шагов, по нему ударили из всех стволов.
20. Мичман Нунгатау в дурацком положении
– Ну вот, – сказал Сева, который выглядел уже не таким сероликим зомби, а даже улыбался. – Теперь мы пойдем к своим.
– Куда это? – заворчал мичман Нунгатау, наливаясь дурной кровью. – К каким своим? Мы так не уговаривались, янрирр келументари. Вы сделали свое дело, получили цацку, а теперь мы пойдем к моим!
– Замолчите, мичман, – снова сказал Сева, безо всякой опаски, что явно не отвечало представлениям потасканного эхайна о собственной значимости и оттого повергало его в непреходящее замешательство. – Никто с вами ни о чем не уговаривался. Я здесь не для того, чтобы на вас любоваться. Впрочем, – он призадумался на короткий миг, – если вы не станете путаться под ногами, я, так и быть, выслушаю вас чуть позже. И, если наши намерения совпадут…
– Еще и как совпадут, – сказал тот свирепо. – Вот прямо сейчас и совпадут! Я тоже не напрасно перся сюда через половину Галактики…
– Ничего не выйдет, – возразил Сева, улыбаясь замечательной своей нездешней улыбкой. – Кажется, я нужен вам больше, чем вы мне. Если честно, вы мне вообще на фиг уперлись. Поэтому будет, как я сказал. А уж потом, если станете хорошо себя вести и проявите себя добрым самаритянином…
– Кем?! – окончательно потерялся мичман.
– Кем-кем?! – переспросил Тони.
– Это из священной книги христиан, – сказал капрал Даринуэрн. – Евангелие от Луки, если не ошибаюсь.
– Что такое евангелие? – упавшим голосом спросил мичман, но на него никто уже не смотрел.
Все, не исключая, кстати, и самого мичмана, смотрели на капрала, который лежал с открытыми глазами и старательно, будто наверстывая упущенное, моргал.
– Лучше объясните мне, почему я лежу, – проворчал он, садясь и неуверенными движениями массируя затекшее лицо. – И куда подевался эршогоннар. И кто вы все такие, в конце концов. И, уж заодно, что делаете на секретном объекте.
– Позже, – строго сказал Сева. – Мы очень много болтаем. А ведь нам нужно спешить.
– На смерть? – спросил Тони тусклым голосом.
– Почему сразу и на смерть? – удивился Сева. – Теперь никто не обязан умирать. Мы сможем договориться.
– Это вы-то станете договариваться с эршогоннарами? – саркастически осведомился мичман Нунгатау и неприятно захмыкал.
– Да, с ними непросто, – согласился капрал Даринуэрн. – У меня странное чувство, что я уже… гм… пытался это делать.
– Ну вот что, – сказал Сева, поднимаясь. – Не сидеть же здесь и ждать, пока все закончится и за нами придут!
Тони, словно сомнамбула, последовал его примеру. Он уже ничего не понимал и оставил всякую надежду изменить ситуацию к лучшему.
– И то верно, – согласился капрал, медленно воздвигаясь во весь свой гигантский рост.
