Пламень очистительный - [79]

Мига не прошло, как заказанная Верка оказалась на нераспаханном, чуть ни целинном поле предстоящей деятельности.

— «Хелп, плиасе. Вере ай эм?..»- Если кого и ожидал перед собой улицезреть секретаришка, то только не леди из стриптиз клуба. От удивления осекся, словно язык прикусил, и лишь глаза на фигуристую деваху зачарованно вытаращил, — одно слово, командировочный.

— Ишь, обрадовался! — прокомментировала, с края яма свесившись, секретариковы приветствия болеющая за любовь да по случаю примерившая салоп караульщица. — Ведь дожидался, вспомина-ал, не как прочие потаскуны, что даже ко мне клинья подбивать развратничали да не на такую нарвались. Мужик обстоятельный только об тебе помалкивал, видать, страсть как прикипел!

— Ах, мой чупа-чупсик! Ты уж изготовился? Стригунок какой прыткий выискался. Правильно, никакого нет резона оплаченное время терять попусту, да мне тоже в краях с грошовой клиентурой не с руки задерживаться. Ну-кась перевернись на животик, вот так, лакомый муча-мупсик. — Почмокала Верочка пухло раскрашенными губками… и пнула секретаришку в живот подкованным ботфортом.

— Живо спускай штанишки, мазохистишка подлюченький. Вот так!

Решительным рывком аж до колен сдернула брюки заодно с исподним, заломила руки, чтоб не мешали засопожную плеть по назначению использовать, кавалерийским каблуком впрессовала клиента в подножные суглинки, и ну лупцевать обнаженное седалище с энергией, доступной лишь любовной страсти. Войдя в азарт, держала марку: в экстазе постанывала да извивалась, будто в судорогах — не придерешься к недостатку чувственности, ни нареканий, ни жалоб не подашь на формальный подход к телу да на остаточные неудовлетворенности.

— Вот око ка-ак…. Вот это дело! А я, дуреха старая, думала, что с мужиками по-другому надобно — скалкой или по старинке — сковородью…

Хотя, чего ты, он же, вроде, непьяный? Опять же, чичас тверезый — в другой раз напиться долго ли…

— А-а-а! — вопил и елозил прижатый, точно раздавленный скорпион, не знающим жалости сапожищем секретаришка. — «Хелп, эдмирэл! Бетер ис» шланги…

— Ах, какой ненасытненький попался, не иначе — сексуальный маньяк на выезде: Берту ему подавай! На, получи авансом от нее тоже, да не сомневайся: адресок с заявочкой передам, так что жди, Берта два раза звать не приходится — непременно заявится. А с меня довольно: совсем утомил, половой гигантище! — Вновь, от переизбытка чувств, пнула ботфортом примерная ударница секретаришку в подреберье.

Популярность приходит не даром — Верка, едва переведя дух, припомнила про необходимую на рабочем месте добросовестность:

— За щедрую аэропортову оплату можно учудить чего поизбивательней, только чтоб по-быстрому, — ну, какие поступят дополнительные заявочки?

Переводяга будто бы немым прикинулся — затаился и лежал ошарашенный внезапностью вторжения в протекторову биографию совсем посторонней женщины.

— Ы-ы-ы, м-м-м… — лишь приученный бороться со страхом ментонер пытался привлечь внимание кивками и мычанием.

— Вообще-то с двумя клиентами за один визит работать не положено, но что поделаешь с разохотившимися страстенами? Ладно, уговорили.

Эй, старуха, гляди в пол-уха — прикрой глаза-то, чтоб без свидетелей, а то меня с работы запросто попереть могут за излишнюю отзывчивость. — Попинала Верка ботфортом под микитки безуспешно старающегося если не ускользнуть, то хоть увернуться ментонера и припустила орудовать плетью по накатанному сценарию, но уже не отвлекаясь на художественные вариации имитации экстаза. Хлестала по очередной оголенной заднице без былой чувственности, словно лишь гонорар отрабатывая, то есть без затей, поперек седалища, а не наперекосяк, не захлестывая, — но у набившей руку профессионалки любая порка выходила на совесть.

— У-у-у! — Попытался ментонер ерепениться, но лучше бы не пробовал.

— Что, мало?! Каков потаскун темпераментен, всю уж разбередил. На, на, получай добавочку! — Зашлась Верка, не утерпела-таки, не избегла экзальтации, пустилась требовательного клиента охаживать, изгибаясь в страстности, с оттягом и захлестом, искренне вкладывая в удары да расходуя на трудовую ночь припасаемые пылкость с темпераментом.

— М-м-м… — на выданной полуноте переводягу прошибло, что мычать нынче рискованно — пополз подальше от взбеленившейся Верки под крылышко протектора. Закивал головой, закрутил у того под носом кляпом. Соображение секритаришки от внепланового интимного обслуживания просветлело, мысли заскакали суетливей, чем по статусу разнеженного интуриста полагается — впервые с момента приземления в Ворликии удалось сориентироваться в верном направлении. Вместо проявления интереса ко всяческой праздности, типа: «сколько нынче дают за избиение иноземца и не звонкой монетой, а годов?» лишь, коротко кивнув, хрустнул челюстями в прикусе. Сопя носом, тоже силился что-то произнести-промычать: «У, угу, у…».

Но мычал с оглядкой, прикрыв посеченную задницу ладошками и намертво вцепившись зубами в торчащий из пасти гида по достопримечательностям смятый обшлаг, тряся головой в противоположных направлениях, словно коктейль взбивал из непропитых остатков переводягиного мозга.