Пламень очистительный - [28]

— Не, не, не, раз такое дело — повышение, мой черед выставляться!

— Какой твой, а мой когда? Я ж на спор проспорил!

— На какой спор? Я ж в другой раз об заклад бился, что у него швабру или фартук отымут, а тут просто раздели, всего и делов, — так что мне выставляться!

— Нет мне…

— Мне…! — Под «спорный» аккомпанемент удалилась должностная компания в нишу лифта и далее по направлению к ресторанной точке, воспитанно с учтивостью поддерживая друг-друга на скрипучих перекладинах шатких стремянок, взамен подъемной кабины приколоченных лесенок…

Секретаришка вытаращился на пару сникших, будто из них, вдобавок к ревизиям и взвешиванию, самый воздух выкачали, кофров. Понадеялся, что остались сорочки, но даже надень рубахи поверх куцего, по ворликской моде скроенного пиджачка, то за верхнюю одежду наряд сошел бы разве что в Дурции и то не в сезон зимних ненастий. По инерции, в силу въедливой привычки попытался вникнуть в суть документов, распечатанных на кривом принтере таинственными, широкими, затупленными буквами, внешне напоминающими римскую арифметику, ничего не разобрал и побыстрее перешел к понятным цифрам. Попытка конвертировать рубленые целковые по самому лестному курсу в хряксовые центы привела ко столь символичной компенсации, что для сохранения целостности личностного сознания настоятельно порекомендовалось переключить внимание на что-либо иное. В конечном итоге уставился Секритаришка на призванного администрацией переводягу в прошлосезонных бриджах, который во время изучения клиентом документации стоял, непривычно для себя самого, молча, оценивая ощипанного интуриста на предмет: «А стоит ли с голью перекатной связываться?»

Секретаришка, находившийся в несколько рассеянном состоянии, да за последнее время кое-чего, в придачу, подрастеряв, при всем при том быстро сообразил, в чем, собственно, загвоздка, а потому с солидным видом порылся по карманам, но единственное, что обнаружилось — мятый, засморканный, застывший на морозе носовой платок. Находку, в подтверждение платежеспособности, вряд ли стоило демонстрировать даже недоразвитому простаку в бриджах. Рассчитывать же на отзывчивость, пусть даже со стороны сущего ничтожества, можно было, лишь прибегнув к помощи многострадальных кофров. Из того, которым на прощание запустили во владельца, извлек отломанную половину клавиатуры. Вопреки конфузу, очевидному даже олухам, напустил на себя барский вид и молвил, будто ни к кому не обращаясь, а просто «сливая» информацию в воздушное пространство:

— Контейнерные переброски. — Пощелкал при этом ничего не значащей клавишей, зато как можно многозначительней.

На замызганном влажной шваброй полу аэропорта в опасной близости от секретаришки раздался шлепок, то переводяга, словно за вихор ухватив стремглав проносящийся счастливый случай, не выдержал равновесия — пал на колени и пошлепал к обманчиво скромно выглядевшему гостю, шепча про себя и приговаривая:

— Учили же в школе «транслэтеров», что миллиардеры — сплошь очковтиратели: мешка денег им не надо, а дай босяками поприкидываться. Правильно учили, да я запамятовал…

* * *

— Принимай гостей, служивые! — Чуть ли ни левой ногой распахнул обитые железом двери, предупредительно прежде постучав, переводяга.

— А-а, это ты… — Не стараясь подавить напросившийся зевок, потянулся до хруста в позвонках и по форме, и по выправке, видать, не более чем ополченец беспросыпного полка.

— Что начальство?

— У себя, как положено, при делах да причиндалах.

— А ты чего ж?

— А мне с каких доходов? Бдю вот, будто не видишь. — С досады шлепнув пачкой пыльных бумаг по конторке, снова не счел нужным скрыть зевоту дежурный по аэропортовому околотку.

— Порядок, — ободрил переводяга иноземца да одернул куцый пиджачишко, в неубедительной попытке придать солидности новообретенному «протектору с перебросками». Но того, как пиджачишко ни оттягивай, даже во вполне отапливаемом буржуйкой помещении с холода знобило вплоть до перекашивания без того не особо фигуристой внешности. Судьба вершилась, а секретаришке ни слова не давали, ни даже адвокату позвонить, подумать толком и то было некогда.

— С порога и прямо на прием к начальству. Я ж говорил: связи — аэровокзал выпотрошат наизнанку с терминалами, но недовес вещичек компенсируют…, чем смогут.

Вторые двери, фанерные, болтающиеся на последней не доломанной петле, переводяга открыл с тщанием осторожности, предварительно подсмотрев в образовавшуюся от «перекособоченности» щель да попытавшись голову втиснуть.

— Ну, кто скребется?

— Бум! — вдарило в завибрировавшую фанерную филенку.

— Никак — ботинок, — почти безошибочно определил переводяга происхождение метательного снаряда: запах портянки, шлейфом размотавшейся вслед за улетевшим сапогом, шибал в ноздри даже через двери.

— А-а, старый знакомый! Давненько к нам не попадал — в завязке, что ли?

— Да какой там, если бы, да и… ц-цс, не один я — с работодателем, патроном, можно сказать. Пру нынче в гору, бизнес наладил с заграничной фирмой, контейнерные переброски — солидняк, я те скажу…

— Ладно, «солидняки», заваливайте оба — братва на шухерах, так что у меня раздолье!