Плацебо - [61]

С потолка спустился экран. Звуковой режим «веселье». Качество съемки низкое. Света мало, но лица хорошо различимы.

– Ты такой сексуальный, Рой, – Глория проводит рукой по груди светловолосого мужчины. – Где ты получил эти шрамы? – задерживает внимание на вертикальном разрезе, прямо на уровне сердца.

В комнате еще двое мужчин. Они смеются.

– Кто-то разбил ему сердце, – подтрунивает один из актеров. Глаза у него миндалевидные, левый глаз – зеленый, правый – карий. Рубашка расстегнута. В комнате явно жарко, по шее стекает несколько капелек пота.

– Странно, что не ты Глория, – вздыхает второй актер, он пристально смотрит на Глорию, которая щипает светловолосого за сосок.

– Заткнись, Арчи! – бросает Глория. – Ты уже всех достал своей кислой миной.

Рой начинает хихикать, когда Глория засовывает руку ему в штаны, пытаясь перевести все в шутку и поглядывая на реакцию Арчи.

– Есть кто дома? – заливается грудным смехом Глория.

– Шрамы остались с тех пор, как я работал на заводе, до того, как пришел в рекламу, – Рой старается осторожно убрать руку Глории, – мы не одни, – снова смотрит на Арчи. Он сидит с неестественно прямой спиной, криво ухмыляясь.

– Тем лучше, – Глория снижает голос до шепота, – убирайтесь, либо присоединяйтесь! Тим, давай к нам! – обращается ко второму актеру. Резким движением опрокидывает Роя на пол и расстегивает его брюки.

– Выключите это дерьмо! – Глория отворачивается от экрана, – я знаю, я все знаю! Я не хочу на это смотреть. Это просто была провокация. Я вошла в раж…

Руки хихикают. Звук становится громче. Несмотря на то что Глория отвернулась от экрана, картина живо предстает перед глазами.

– Ты отвратительна, – говорит Арчи. Тихо говорит, больше самому себе, но слова пугающе отчетливы.

– Так проваливай, – невнятно бормочет Глория. С первого раза выговорить фразу ей не удается, потому что ее рот занят выколачиванием хриплых стонов из горла Роя. Она стоит перед ним на коленях, повернувшись к Арчи и второму актеру спиной. С такого ракурса видно, что под ее тонким платьем нет белья. Взгляд у Тима мутный.

Арчи качает головой, но не уходит. Смотрит на то, как Глория подмигивает Тиму, оставляя Роя блаженствовать на полу, скрывается в ванной буквально на мгновение и, как ни в чем не бывало, присаживается на диван между Тимом и Арчи.

– Жарко сегодня, – говорит Глория и снимает платье через голову, задевая Арчи локтями.

Арчи смотрит Глории в глаза, пытаясь отыскать хоть немного сожаления, тоски, боли. Ее губы растянуты в садистской улыбке.

– Что-то не так? – вежливо интересуется она.

Арчи молчит.

– Ты ж не против, друг? Раз такое дело? – спрашивает Тим.

Глория берет его руку и хлопает себя по ягодице. Раздается смех. Грудной заливистый смех.

– Он должен был остановить меня! Это он во всем виноват, я не хотела заходить так далеко, – Глория упала со стула, не удержав равновесия, в попытке спрятать голову в колени. – Он должен был меня остановить! – она попыталась сорвать экран со стены. Картинка появляется на потолке. Звук увеличивается. – Я думала, он меня остановит! – Голос Глории истончился, потерялся в шумном дыхании прошлого. – Он просто смотрел…

– Он хотел, чтоб ты сама умела останавливаться, глупая, – сочувственно задребезжал механический голос, – но он немножко ошибся!

– Ударь меня по лицу! – кричит Глория, обхватив Тима ногами.

Он яростно мнет ее грудь своими маленькими ладошками и отчаянно потеет.

– Ударь меня по лицу, Арчи, – Глория срывается на хрип. – Арчи, мне нужен только, – Тим прижимает Глорию к себе все крепче, теряясь в беспамятстве и тоскливом удовольствии, которое обернется жгучей стыдливостью, как только он доберется до самого дна, – мне нужен только…

Тим смотрит на Арчи. На его лице все та же кривая эмоцональность, как плохо нанесенная штукатурка, сквозь которую просвечиваются трещины и неровности.

Хлопает дверь. Арчи уходит.

– Только ты…

Включается звуковой режим «печаль».

– Он должен был вмешаться, он сам виноват, – все повторяла Глория, – ненавижу его! Он делал все, чтоб во мне разочароваться! А потом выставлять себя великим мучеником, он больной!

– Вы пытаетесь в этом себя убедить или нас? – меланхолично вопрошают руки. – Впрочем, нам неинтересно. – Что же было потом? Ах да, вы отключили синхронизацию ваших радомеров? Добавили его в черный список?

– Да. Он больше ко мне не приближался, он мог мне испортить карьеру своим унылым видом, – Глория уже говорит куда спокойней, пытается взять себя в руки.

– Так это он испортил вашу карьеру? Из-за того, что стал скучным?

– Это я стала скучной. Он украл мое удовольствие от жизни. Я не должна была ничего брать… Ни гребня, ни обещаний. Я просто хотела немного эмоций, немного развлечься. Он сам виноват. Мне очень жаль. Он так смотрел на меня… Я уже не могла остановиться. Ладно, к черту! Что было – то прошло… Никто не говорил мне прежде, что хочет только меня. Я слишком боялась его разочаровать. Я не знала, почему он вообще меня выбрал. Я хотела вырваться из этого. Избавиться от этого навязчивого желания получать его одобрение. Почему он меня не остановил? – Глория загнала в палец занозу и все пыталась вытащить ее, и говорила сама с собой, даже не пытаясь закрыть уши, спрятаться от повторяющегося видео, от собственного лживого смеха. – Почему не остановил… Ладно. Ладно, – попыталась вытащить зубами, – я хочу вернуться на шоу, пока обо мне не забыли зрители…