Пистолет моего брата - [15]
– Извини, парень, но мне пришлось его убить.
Я повесил трубку. Мама закончила очередную запись в своем ежедневнике и подняла голову. Поинтересовалась, кто звонил.
– Это был мой друг, полицейский. Он сказал, что уже убил моего брата.
Собаки в телевизоре немного успокоились, но продолжали смотреть на человека в резиновом костюме с легким недоверием.
Лучшие хиты Господа Бога
34
Небо было усеяно белыми светящимися пятнышками, маленькими, как бенгальские огни. Потом появились петарды, летевшие по диагонали, после них – красные и желтые ракеты, которые взмывали вертикально вверх, разрывались со страшным шумом и раскрывали над собой миниатюрные зонтики. После каждого взрыва вниз сыпались мелкие искорки, которые исчезали, не достигнув земли. Перед финальным обвалом возникла небольшая пауза. Затем все, что они видели по отдельности, произошло одновременно, и на секунду показалось, что это война – такая, как в телевизоре. Как во время бомбардировок Ирака американскими ракетами, когда на телеэкране отображалось лишь немыслимое сочетание цветов – не было видно ни убитых, ничего такого.
Шум утих, последние огоньки растаяли в воздухе, люди продолжали глядеть в небо. Но больше ничего не происходило.
– Тебе понравилось?
На ней были солнечные очки. Как будто она наблюдала за ядерными испытаниями.
– Да, очень. Обычно фейерверки нагоняют на меня скуку, но в этот раз было хорошо.
– По крайней мере, быстро. Ненавижу, когда эти штуки взрывают одну за другой и заставляют тебя битый час ждать финала.
– Я понимаю, о чем ты. Если что-то должно случиться, пусть это случится быстро.
– Вот именно. Пошли чего-нибудь выпьем.
– Пошли выпьем, а потом пойдем танцевать.
– Я не танцую.
Так оно и было, мы с братом никогда не танцевали.
– Неважно, я найду кого-нибудь.
Она так говорила, чтобы его позлить, только ему было все равно, потому что он не считал ее своей девушкой, ни даже близко к тому. Все, кто смотрел на фейерверк, теперь разбрелись по ярмарке. Люди осаждали палатки с едой и местные аттракционы – карликовые карусели, карликовые колеса обозрения.
Им удалось протиснуться к какой-то стойке, и они заказали по пиву. Прежде чем расплатиться, он заказал еще пару.
– Надо сразу взять побольше: сюда не так просто добраться.
Народу было полно, так что невозможно было и шагу сделать без того, чтобы не наступить кому-нибудь на ногу или чтобы кто-нибудь не пихнул тебя локтем или плечом. Среди людей он чувствовал себя спокойно.
Чем больше народу, тем меньше вероятность, что кто-то обратит на тебя внимание.
– Пошли постреляем из пневматических ружей!
– Не люблю я их, с этими ружьями всегда мухлюют.
Предполагаю, что он бы чувствовал себя малость по-идиотски, стреляя из потешного ружья: меньше чем сутки назад он застрелил человека из настоящего пистолета.
Они уселись на траву рядом с автоматической ведьмой-гадалкой, которая предсказывает судьбу.
Дети вокруг во все глаза глядели на ведьму, и когда она начинала двигаться, они умирали со страху и со смеху одновременно.
Он знал, что у него за поясом пистолет. Она тоже. Так они чувствовали себя в безопасности. Когда мы с братом были маленькие, мы на ночь клали под кровати пару дубинок.
Они выпили по первой банке и принялись за вторую порцию. Она растянулась на траве, затылок ее лежал между ног моего брата. У него никогда не было девушки, и это ему очень понравилось. Она мне рассказывала, что он гладил ее волосы, хотя насчет этого я не совсем уверен. Сколько лет мы с ним прожили рядом, а я никогда не видел, чтобы он что-нибудь погладил.
Засыпая, они слышали скрежет механической ведьмы и голоса детей. У них больше не было сил. Через какое-то время ярмарка подошла к концу. Когда они проснулись, вокруг было пусто.
Светало. Они сели в машину и поехали. Она свернулась на заднем сиденье и снова заснула. Они ехали к морю. Ей очень нравилось море, оно ей приснилось, и пляж, и песок. Ей снилось, что она закопалась в горячий песок, как в детстве. Рядом были только ее мать и куча ребятишек – ее братьев и сестер. Она говорила мне, что всегда хотела иметь много братьев и сестер. А потом в этом сне волны начали накрывать ее с головой. Сначала она испугалась, что захлебнется, но скоро поняла, что ей совсем не сложно дышать под водой.
Ее разбудил выстрел.
Выглянув в окошко машины, она увидела, что находится на бензоколонке, а потом, опустив взгляд на землю, увидела, что на земле ящерицей извивается человек с окровавленным лицом. Рядом с ним стоял другой человек, с пистолетом в руке. Больше никого не было.
Мой брат понял, что разбудил ее:
– Извини.
Он подошел к заправке, открыл бензобак и залил туда бензин. Пока он этим занимался, крики мужчины становились все слабее и в конце концов совсем затихли.
– Он не шевелится.
– Да, он совсем не шевелится.
Он завел машину.
– Он собирался звонить в полицию. Думаю, про меня уже говорили по телевизору.
– Про нас.
Она не знала, что и думать. Так она мне сказала. Она никогда не видела, чтобы кто-нибудь так кричал и так истекал кровью. Мертвых она тоже никогда не видела.
– Ты собираешься убить еще много народу?
– Вряд ли, у меня осталась только одна пуля.
«Токио нас больше не любит». А за что нас любить? Таким вопросом мог бы задаваться – но, конечно же не задается – герой нового романа культового испанского автора, курьер некой могущественной компании, выпускающей чудо-наркотик, который дарует забвение в буквальном смысле слова: позволяет избавлятся от любых ненужных воспоминаний. Метаясь по всему земному шару (Мехико, Бангкок, Хошимин, Токио, Берлин), курьер сам начинает пробовать свой товар, пока все отели не сливаются в один, все случайные связи – в непрерывную оргию, и подчистка громоздится на подчистку, угрожая тотальной амнезией... .
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.
«Два дня назад я решил покончить с собой» — на такой оптимистической ноте начинается очередная трагикомедия знаменитого шотландца, хронологически прихотливое жизнеописание бывшего рок-идола, успевшего к тридцати годам достичь вершин славы и уйти в глухое подполье. И это действительно только начало...
«Информаторы» — следующий роман Эллиса после скандально прославившего его «Американского психопата», послужившего основой для одноименного фильма, — строится как серия филигранно выписанных, виртуозно взаимосвязанных виньеток о поколении «икс». Калифорния восьмидесятых предстает в полифоничном изложении Эллиса глянцевой пустыней, которую населяют зомбифицированные передозом как нормой жизни рок-звезды, голливудские призраки, нимфоманки-телеведущие с волооким педофильским прищуром, а то и откровенная нечисть...