Пистолет моего брата - [16]
Становилось жарко. Жарко и влажно. Они уже подъезжали к морю. Море его с ума сводило. Об этом я уже говорил. Что ему не нравилось, так это пляж.
35
Через тридцать километров после второго убийства прогремел гром. Ровно через тридцать километров, она считала. Немного погодя грохотнул второй раскат, поближе к ним. В конце концов небо почернело и пошел дождь. Было полдевятого утра, но казалось, что стоит глухая ночь.
Ей было страшно.
– Ты не боишься?
– Чего? Бури?
– Всего этого.
– Не знаю, я не чувствую ничего особенного. Тебе не приходилось бывать на похоронах?
– Год назад. Хоронили моего дедушку.
– Ты помнишь, в тот момент, когда гроб опускают в могилу, приходит ощущение полного отсутствия, словно ты не можешь быть ни грустным, ни радостным, вообще никаким?
– Кажется, да.
– Вот так я себя чувствую и теперь – не знаю, страх ли это, но это все, что со мной происходит.
Становилось все темней, дождь лил все пуще, гром грохотал все ближе. Я думаю, он понял, что не может ехать вместе с ней и дожидаться бури, не может позволить ей попасть туда, куда он направлялся, и получить в конце то же самое, что ожидало его.
36
– Когда я была маленькая, я залезала очень высоко. Телеграфные столбы, подъемные краны, крыши – на руках у меня были черные перчатки, я залезала на эти штуки и смотрела вниз. Я спала в перчатках и ела в перчатках. Моя мать не хотела брать меня за руку, когда мы с ней куда-нибудь шли. Ей не нравились мои перчатки. Я их безумно любила.
– Перчатки были кожаные?
– Да, из черной кожи. Очень тонкие. Обшитые замшей.
– У меня тоже такие были.
– Ладно врать-то! С желтой замшей?
– С желтой.
– Господи, ты, наверно, послан мне небом. Не так много детей ходит в черных перчатках.
Мой брат носил черные перчатки до тринадцати лет, он носил их не снимая. Однажды он перестал их носить.
– И что случилось с твоими перчатками?
Он выкинул их из окна поезда. Не помню, куда мы ехали, но помню, как трепыхались на ветру перчатки – словно отрезанные руки.
– Я их потерял.
– Не ври, такие перчатки не теряют. Я вот свои сожгла. Мать говорила мне, чтобы я их выбросила, она хотела отвести меня к психиатру, но я их сожгла. Мать сказала мне, что ненавидит перчатки. А я ей ответила: «Мои перчатки – это мои руки».
37
– Ударь меня.
Он был внутри ее. Оба были голые. Он перестал двигаться. Я думаю, он испугался. Он испугался. Так она мне сказала.
– Ударь меня.
Он вытащил член и попытался отстраниться, но она не отпустила. Она сжала его руками, как будто хотела выдавить из него все. Он ничего не говорил. Я не знаю, нравилось ему это или нет.
– Ударь меня.
Они стояли рядом с машиной. Уже почти стемнело. Они видели, как по шоссе несутся автомобили, а еще как прямо над их головой пролетают самолеты – аэропорт находился совсем близко. Стояла жара, и оба они были в поту. Он слышал, как поет Джеймс Браун, и ее тоже слышал. Он смотрел на свой член в ее руках, словно тот принадлежал кому-то другому или вообще никому не принадлежал. Член, пойманный в капкан.
– Ударь меня.
По другую сторону дороги было поле пшеницы. А чуть подальше – зеленая бензоколонка. Небо было синим сверху и желтым снизу. Кожа у нее была очень белая, а щеки – чуть розовые. Словно она долго бежала под палящим солнцем по пшеничному полю и ей не хватило дыхания.
Он перестал смотреть на самолеты, и на машины, и на бензоколонку и перевел взгляд на ее лицо, глаза, губы, на рот, который как-то странно шевелился, на странное лицо, совсем не похожее на другие, какие он когда-либо видел.
– Ударь меня.
Он поднял руку, и она закрыла глаза в ожидании удара.
38
В открытые окна машины било солнце и ветер тоже: ветер то растрепывал ее прическу, то причесывал заново, и не было ни жарко, ни холодно, ни рано, ни слишком поздно, оба они пили пиво, и дорога все удлинялась, словно никогда не собиралась заканчиваться, и казалось, в этот момент Бог исполняет свои лучшие хиты.
39
– Когда я была маленькой, я верила в Бога.
– И что же случилось?
– Ничего, в этом-то и проблема. Казалось, Бог не слишком мной интересуется, вот и я перестала о нем думать. Теперь я ни верующая, ни неверующая, просто решила заниматься своими делами самостоятельно.
– Так все и должно быть.
– Не знаю, иногда я думаю, что Бог существует для всех других и только мной он по каким-то причинам не может заняться. Наверное, Бог есть, но он не такой талантливый, как о нем говорят. Наверное, он немного неуклюжий, или ленивый, или, может быть, глуповатый.
– Глупый Бог?
– Да, как глава правительства или что-то в этом роде. Наверное, есть другой Бог, поумнее, который где-то ждет своей очереди. Но поскольку Бог бессмертен – должность у него такая, – тому другому, умному, никогда не дождаться очереди. Очень возможно, что весь мир устроен так же, как Мексика. А в Мексике, что бы ни случилось, всем заправляет одна и та же братия.
– Мы могли бы записаться в армию Сапаты[15].
– Да, а еще мы могли бы отправиться на Луну и пройтись там по следам Нейла Армстронга.
– Боюсь, что Мексике, и мне, и тебе придется еще долго ждать, пока глупый Бог сообразит уйти в отставку.
40
– Ты много врешь?
– Нет… Не очень… на самом деле я вообще не вру.
«Токио нас больше не любит». А за что нас любить? Таким вопросом мог бы задаваться – но, конечно же не задается – герой нового романа культового испанского автора, курьер некой могущественной компании, выпускающей чудо-наркотик, который дарует забвение в буквальном смысле слова: позволяет избавлятся от любых ненужных воспоминаний. Метаясь по всему земному шару (Мехико, Бангкок, Хошимин, Токио, Берлин), курьер сам начинает пробовать свой товар, пока все отели не сливаются в один, все случайные связи – в непрерывную оргию, и подчистка громоздится на подчистку, угрожая тотальной амнезией... .
Молодой, но уже широко известный у себя на родине и за рубежом писатель, биолог по образованию, ставит в своих произведениях проблемы взаимоотношений человека с окружающим его миром природы и людей, рассказывает о судьбах научной интеллигенции в Нидерландах.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
1946, Манхэттен. Грейс Хили пережила Вторую мировую войну, потеряв любимого человека. Она надеялась, что тень прошлого больше никогда ее не потревожит. Однако все меняется, когда по пути на работу девушка находит спрятанный под скамейкой чемодан. Не в силах противостоять своему любопытству, она обнаруживает дюжину фотографий, на которых запечатлены молодые девушки. Кто они и почему оказались вместе? Вскоре Грейс знакомится с хозяйкой чемодана и узнает о двенадцати женщинах, которых отправили в оккупированную Европу в качестве курьеров и радисток для оказания помощи Сопротивлению.
Роман «Сумерки» современного румынского писателя Раду Чобану повествует о сложном периоде жизни румынского общества во время второй мировой войны и становлении нового общественного строя.
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.
«Два дня назад я решил покончить с собой» — на такой оптимистической ноте начинается очередная трагикомедия знаменитого шотландца, хронологически прихотливое жизнеописание бывшего рок-идола, успевшего к тридцати годам достичь вершин славы и уйти в глухое подполье. И это действительно только начало...
«Информаторы» — следующий роман Эллиса после скандально прославившего его «Американского психопата», послужившего основой для одноименного фильма, — строится как серия филигранно выписанных, виртуозно взаимосвязанных виньеток о поколении «икс». Калифорния восьмидесятых предстает в полифоничном изложении Эллиса глянцевой пустыней, которую населяют зомбифицированные передозом как нормой жизни рок-звезды, голливудские призраки, нимфоманки-телеведущие с волооким педофильским прищуром, а то и откровенная нечисть...