Пистолет - [14]

Маст молча глядел на него прищуренными глазами, а разум его отчаянно метался в поисках выхода. Выхода не было. Как ни крути, Винсток – капрал, начальство. Откажется Маст – он все равно доложит сержанту Пендеру. А старый сержант, как бы он к этому ни отнесся, поддержит, конечно, капрала, а не рядового. Маст медленно снял пояс, отстегнул пистолет и отдал Винстоку.

– Запасные обоймы тоже придется взять, – сказал тот.

Маст отдал их.

– Ты уж извини, Маст, – сказал Винсток, виновато скривившись.

– Чего там, – сказал Маст.

Он стоял и глядел вслед сухонькому капралу, который направлялся с его добром к норе номер один, командному пункту. Сам того не зная, капрал из-за каких-то никчемных, никому не понятных моральных соображений уносил с собой его надежду, больше чем надежду – его веру; Маст мог бы убить его и убил бы с легкостью, если бы существовал какой-нибудь способ сделать это безнаказанно.

Маст прожил целый день в ужасной тревоге, и еще несколько дней ему предстояло прожить в таком мраке, какой знаком разве что самоубийцам. Когда ты отнимаешь у человека надежду на спасение, снова и снова спрашивал себя Маст, изо дня в день просматривая терзающий киносюжетик, где японский майор разваливал его напополам, как дыню, когда ты так поступаешь с человеком, что ему остается?

Но один этот день ужасной тревоги и несколько дней самоубийственного мрака были пустяком по сравнению с тем, что пережил Маст через неделю, когда ремонтный отряд Винстока был уже расформирован и он, Маст, выходя на работу в составе другой команды, увидел на поясе у капрала Винстока свой пистолет.

ГЛАВА 6

Что побудило Винстока так поступить и щеголять недавно отнятым пистолетом – загадка, скорее всего, неразрешимая. А уж Масту в тот момент было определенно не до загадок. Во всяком случае, протерпевши целую неделю (скажет ли кто, какого нечеловеческого напряжения воли ему это стоило?), Винсток, наверное, больше не смог терпеть и надел его. И кто скажет, какие мучительные споры с самим собой пришлось ему выдержать, прежде чем он на это решился?

Маст обо всем этом, конечно, и думать не думал. Такие заряды возмущения, бешенства и ненависти вспыхивали, взрывались и тлели в нем, что его душа, будь она видна, напоминала бы ночной артналет, а сам Маст мог поклясться, что чует ноздрями запах озона. Сегодня он был не с Винстоком, которому дали отряд поменьше расчищать обочину шоссе за проволокой, поэтому увидел его только мельком, когда их команду вывели за проволоку и часовой закрывал за ними проход. Но и взгляда мельком было достаточно. В этот момент, конечно, Маст ничего не мог сделать. И он сомневался, можно ли тут вообще что-нибудь сделать.

Новая команда, куда попал Маст, не была постоянной, даже временной, она была одноразовая, на один день.

Еще в октябре и ноябре, когда рота Маста строила свои нынешние позиции, чуть поюжнее, за шоссе, саперная рота взрывала и раскапывала в скале штольню. Эта скала, черная вулканическая глыба, поднималась отвесно метров на тридцать и была как бы закраиной горного хребта, уходившего в глубь острова. Должно быть, раньше склон горы спускался здесь прямо в море, но его срезали взрывами, чтобы проложить вокруг горы шоссе. Шоссе крутым виражом спускалось отсюда в громадную плоскую выемку долины Канеохе. Стратеги из Гавайского штаба решили заложить здесь мощный заряд взрывчатки, с тем чтобы в случае нужды обрушить верхнюю часть горы на шоссе и на берег и перекрыть проход. Для этой цели и предназначалась штольня, которую пробила в октябре саперная рота. По существу, это была громадная мина.

Стратегический замысел, как было известно всем на Макапу, основывался на том, что противник (которого в октябре следовало считать безымянным и безликим, а теперь можно было открыто именовать «японцами»), вероятно, высадится основными силами на пляжах долины Канеохе, где рифы невысокие, а берег удобный. К Гонолулу через горы вели только две дороги: это шоссе через Макапу, и шоссе севернее, через знаменитое ущелье Пали, тоже заминированное; если обе дороги взорвать, противник окажется заперт в долине Канеохе и будет вынужден двигаться на север, в обход горной цепи, а потом возвращаться на юг через центральную часть острова.

Таков был стратегический замысел. Однако идея держать заряд в несколько тонн постоянно готовым к взрыву не улыбалась стратегам. В мирное время они так и не решились на это. Тут могли возникнуть и политические осложнения. А кроме того, не исключалась возможность, что заряд захотят взорвать диверсанты, если это будет на руку противнику. Готовая к взрыву, такая мина становилась уже не просто идеей, а физическим фактором. И в этом качестве могла так же хорошо послужить врагу, как и тем, кто ее заложил, в зависимости от боевой обстановки. Она – эта мина – могла очено просто и неожиданно обратиться в собственную противоположность и стать не полезной, а опасной.

По всем этим причинам до войны заряд так и не заложили. Потом, сразу после налета, ждали высадки, и возникло множество более неотложных дел. Поэтому глубокая, вырытая людьми пещера так и стояла пустой. Спустя месяц после первого налета и суматохи кто-то про нее вспомнил. Десанта уже не ждали со дня на день, но угроза высадки крупных сил еще не миновала. И вот, хоть и с запозданием, было решено закончить дело и заложить взрывчатку.