Письмоносец - [17]

— Как это? — шепчет Каспар.

— Это все бывшие почтальоны. От стариков уже мало что осталось, только лохмотья униформ. Но я слыхал, что если их позвать, то они приходят.

Каспар обнимает Руска, а тот гладит его по голове и утешает. Потом он отпихивает от себя Каспара, садится в машину и заводит мотор. Затем выходит и разгребает снег, а Каспар отчищает стекла.

Лопата Руска натыкается на что-то, и он вскрикивает басом. За машиной лежит буроватый сверток одежды. Руск сметает с него снег и обнаруживает Лэрке. Обуви на ней нет, босые ноги засунуты в сумочку. Руск поднимает Лэрке, она совсем окоченела. Каспар открывает дверцу, а Руск запихивает ее внутрь.

— Ложись рядом и согревай ее! — кричит он и садится за руль.

Каспар лихорадочно вцепляется в Лэрке.

— Держись крепче! — орет Руск. — Заверни ее в свою форму.

Сквозь одежду Каспар чувствует тело Лэрке, Руск едет вниз с горы, при поворотах машину бросает из стороны в сторону, «дворники» работают в бешеном темпе. Тело у Лэрке маленькое и изящное, груди — круглее, чем он полагал. Она медленно оттаивает, губы раздвигаются.

Когда Каспар несет Лэрке в квартиру, она вскрикивает, — но Руск говорит, что это хороший признак. Она начинает отогреваться.

— Положи Лэрке в кровать и держи ее за руку, — командует он и идет на кухню разогревать молоко.

— И одежду с нее сними, — кричит он из кухни, — она же промокла до нитки.

Каспар смотрит на лицо Лэрке; глаза плотно закрыты. Потом он расстегивает платье, стягивает бретельки с плеч вниз и почти добирается до бюстгальтера. Кожа у Лэрке синяя, зубы стучат. Руск входит и ворчит:

— Ты слишком долго копаешься, дай лучше я! А ты иди и помешай молоко.

Руск вылил в кастрюлю содержимое целого пакета; слава богу, что ягненок так мало пьет.

— Разогрей воду для грелки, — говорит Руск.

Когда Каспар приносит грелку и молоко, Лэрке уже закутана в одеяло Руска. Руск полощет ее платье в ведре. Вода красная. Комната плывет перед глазами, Каспар много раз падает и едва не теряет сознание, когда по просьбе Руска выливает ведро в туалет. Потом он велит Каспару выйти из комнаты и закрыть за собой дверь.

Тогда Каспар просто идет к себе. Он садится на кровать, ягненок обнюхивает ему ноги и смотрит своими необычными глазами. Каспар немного поговорил с животным, — похоже, что тот слушает. Руск и Лэрке бормочут что-то по соседству.

Только сейчас Каспар чувствует, как он замерз и устал. Все тело дрожит, пальцы ног онемели, болят голова и ноги. Он заползает под одеяло, забывает принять витамины и засыпает прямо в кальсонах.

Во сне он стаскивает с Лэрке платье, заголяя груди и живот. Когда она остается в одних трусах, эдакой маленькой кружевной вещице, алой как униформа почтальона, она стонет и заползает к нему под одеяло.

На следующее утро Каспару приходится колотить в дверь Руска. Тот высовывается:

— Разнеси почту сам; Лэрке нельзя оставлять одну.

— Но без тебя мне не перейти через гору.

Руск пожимает плечами и говорит, что сегодня погода точно будет лучше. Каспар может взять его лыжи.

Каспар спускается в контору. Ханс и Анна-Грета уже стоят у входа и мерзнут, он впускает их внутрь.

— Куда вы запропастились? — говорят они.

— У Руска в гостях дама.

Вид у них глупый.

— А-а, — говорит Анна-Грета, — это флейтистка-то? Ей же не больше двадцати восьми лет, а Руску уже…

— Шестьдесят пять, — зло говорит Каспар. — Он мне в отцы годится.

— Никогда раньше такого не бывало, чтоб Руск не вышел на работу, — говорит Ханс.

И что такого молодые девушки находят в стариках, фыркает Каспар. Он включает радио. Синоптики предсказывают новый буран.

— Значит, у тебя будет время сходить с нами в ресторан, — говорит Анна-Грета.

— Нет уж, дудки, — отвечает Каспар, досортировывает письма и уходит к себе наверх.

Проходя мимо комнаты Руска, он затыкает уши и садится на табуретку; голова кружится. Мускулы дрожат, колени болят, он едва может подняться с места, когда ему нужно в туалет. В унитазе окровавленная бумага, на сиденьи красное пятно. Он стирает его кончиком бумажки.

Потом он садится на кухне расставлять марки, а ягненка выпускает. Ведь его принесла Лэрке, и ей наверняка захочется на него взглянуть. Когда Руск приходит, чтобы достать себе из холодильника еду, он ничего не говорит. Он даже не смотрит на альбом Каспара, хотя тот открыл его на странице со спецгашением. Каспар открывает дверь в комнату Руска и вталкивает туда ягненка.

— Смотрите, кто пришел, — говорит он.

Лэрке лежит в постели, Руск сидит в кресле и читает вслух журнал. Лэрке бледна, она благодарно поднимает глаза и гладит ягненка по голове. Руск улыбается и говорит, что это замечательное животное.

— А он ест? — шепчет она.

— Да, — отвечает Каспар, — ты же видишь: у него шерстка отросла.

Она произносит «спасибо», закрывает глаза, откидывается на подушки и делает Руску сигнал читать дальше.

Каспар закрывает альбом с марками и идет к себе в комнату. С неба падают хлопья снега, словно оторванные крылья ангелов.

Хотя сейчас еще утро, он снимает кальсоны и забирается под одеяло. Все равно делать нечего. Расставление марок всегда будет связано для него с понятием «отец».