Письмоносец - [15]

На станции он залез в спальный мешок и стал ждать поезда. Вдруг прилетела птица и села ему на ногу. Заяц-беляк показался из белизны и остановился у его руки. Они спокойно смотрели на него и дали потрогать себя. «Что я могу?» — подумал Каспар, и тут рельсы задрожали, и подкатил поезд. Каспар сел в вагон, погрузился в приятную дрему и проснулся только тогда, когда поезд остановился на Центральном вокзале. Когда он беззвучно вошел в дом, был уже поздний вечер. Мама лежала в постели и читала журналы. Она испуганно приподнялась в кровати:

— Я думала, ты приедешь завтра.

Каспар сел на кровать, мама держала его за руку, он начал всхлипывать. Она откинула край одеяла, и он залез к ней. Каспар не знал, как ему все это объяснить. Мама медленно гладила его по голове и говорила:

— Если ты думал, что твой отец альбинос… если ты поехал, потому что рассчитывал найти его там, то он не…

— Да нет, — шептал Каспар, — просто там был один врач, и он сказал… — он зарылся лицом в матрас и зажал уши, — что я, наверно, не альбинос.

Каспар расплакался, и унять его было невозможно.

— Когда ты был маленьким, я водила тебя к врачу, — сказала мама. — Ты самый настоящий альбинос, я тебе гарантирую.

С этого дня в глазах у Каспара появилось больше уверенности. Встречаясь с альбиносами, он кивал им. Они видели его белую кожу и тоже незаметно кивали в ответ.

Однажды Ханс и Анна-Грета все-таки уговорили Каспара пойти с ними куда-нибудь вечером. Они с Руском в течение нескольких недель возились с марками, а сейчас Руск опять начал выдирать марки из альбома, чтобы ему было что наклеивать. Он фальшиво насвистывает, а на шее у него намотана подвязка от чулка, очевидно, Лэркина.

Ресторанчик расположен во дворе в подвальном этаже. Когда Каспар входит, все посетители конечно же начинают на него глазеть, но тут подбегает Анна-Грета и крепко обнимает его. После этого люди смотрят уже по-другому и ведут себя как ни в чем не бывало. Ханс знакомит его с кучей народу.

— Так значит, ты Руска сменишь? — говорят они и хлопают Каспара по плечу: сперва осторожно, будто он фарфоровый, а потом уже сильно, словно они век знакомы.

Каспар берет большой стакан пива и присаживается рядышком с Анной-Гретой. Напротив него сидит краснощекая дама с красивым ртом. Она кусает зубочистку, перегибается через стол и приглушенным голосом спрашивает: «Как там в поселке?»

— Там овец много, — отвечает Каспар, допивает до дна и заказывает еще пива.

Дама говорит: «Ме-е», Каспар вторит ей. Они смеются, и тотчас все, кто сидит за столом, начинают изображать овец. Потом они болтают о всякой всячине. О том, что буран не кончается, и о том, что пишут в глянцевых журналах. Играет ритмичная музыка. Анна-Грета выходит в туалет, а когда возвращается, от нее резко пахнет духами. Она тяжело опускается рядом с Каспаром, вращает глазами и повисает на его руке.

— Каспар, — говорит она, — расскажи мне, что там в этом поселке, слышишь, непременно расскажи. По-моему, туда попасть труднее, чем на Южный полюс.

Анна-Грета шепчет влажными губами:

— Увидишь где-нибудь дырку в изгороди — дай мне знак.

Она целует Каспара в щеку и обнимает. Потом Анна-Грета отправляется потанцевать, а Ханс подсаживается к Каспару. На вид он совсем не пьян, а у Каспара вдруг начинают катиться слезы из глаз.

— Что с тобой?

— Не знаю.

Слезы все льются и льются, Каспар удивленно смотрит, как слезинки капают на стол.

— Что с тобой?

— Когда я пью, у меня так иногда бывает. Вдруг с мамой что-нибудь?

— С твоей матерью?

И Каспар рассказывает ему все. Про все курсы лечения, которые проходила мать. Про то, что врачи не ручались за ее выздоровление. И вот он сидит здесь, у него есть работа, о которой он мечтал всю жизнь, — а ведь ему надо быть рядом с матерью.

Каспар прижимается лицом к заляпанной жиром столешнице; Ханс гладит его по голове.

— Знакомая ситуация. Наши родители сейчас, через много лет, вдруг позвонили нам и хотят с нами встретиться. Но мы решили их игнорировать. Мы не можем и не хотим испытывать угрызения совести, даже если они плачут в трубку и просят прощения. У тебя, Каспар, появился шанс на личное счастье здесь, в Форехайме, — так не отказывайся от него! А если твоя мать не хочет, чтоб ее сын был счастлив, значит, и не стóит она твоих забот.

— Да, — бормочет Каспар.

— Померимся силой?

Должно быть, Каспару пиво ударило в голову, иначе он ни за что не решился бы мериться силой с Хансом. Он напрягает все мускулы и опрокидывает руку Ханса на стол. После этого он встает с места, вновь дает ему руку и прощается.

По пути к выходу Каспар замечает маленького чернобородого паренька, который, должно быть, сидел позади них все это время. Это тот почтальон, который приносит письма Каспару и Руску. Взгляд Каспара встречается со взглядом почтальона, и он понимает, что паренек, наверное, все слышал. Почтальон быстро опускает глаза и отпивает из своего стакана.

Метель на улице кончилась. Завывание и свист, не смолкавшие неделями, теперь затихли. Каспар крутится вокруг фонарных столбов, поднимает голову, смотрит на звезды и полной грудью вдыхает просторный синий воздух. Потом он клянется сияющими точками вверху больше не думать о матери. Когда он кричит это, с неба падает звезда. Теперь его клятва скреплена.