Письмо Великого Князя - [5]

— А… Есть! — по-уставному отозвался голос за дверью. — А мне… переодеться?..

Улыбка Заболотина-Забольского показалась Гному весьма странной — он бы даже назвал её «ехидно-мстительной»:

— Не надо. Ты же и не собирался, нет?

— Никак нет, уже собира…

— Машину, Сиф! — почему-то перебил полковник всё с той же ехидной улыбкой.

— Есть! — и бодрый топот оповестил всех, что «белобрысая голова» побежал к машине.

— Ординарец. И воспитанник, — пояснил Заболотин, вставая, и подхватил шинель, висящую на крючке рядом с дверью. — Идёмте, ваше высокопревосходительство?

Гном потёр переносицу и кивнул. Все движения — даже такой кивок — были коротки и совершались будто неохотно. Зачем суетиться, зачем лишний раз дёргаться?

Полковник покинул кабинет первым. Во всех таких «неофициальных» визитах было своё преимущество — вытягиваться, прищёлкивать каблуками и орать «Так точно!» никто не требовал.

— Не будем задерживаться, — решил «его высокопревосходительство» и вышел следом.

Они прошли мимо портрета славного предка Гнома, пересекли холл и спустились по лестнице на первый этаж, неожиданно оказавшийся оживлённым и шумным. Видимо, момент «затишья» миновал, и жизнь вернула всё на круги своя: кучковались, переговариваясь, младшие офицеры, дежурный вновь с кем-то спорил по внутренней связи. Коротая время, один молодой поручик устроил на стене настоящий театр теней. Причудливо складывая пальцы, он весело и в лицах рассказывал какую-то историю, а на бежевой стене плясали тени собак, кошек и птиц.

— Не по уставу это, ваше высокопревосходительство? — по губам Заболотина-Забольского промелькнула улыбка, когда он лёгким кивком ответил козырнувшему им поручику, продолжающему при этом показывать историю одной рукой. Кажется, это была сказка про колобка… на несколько новый лад. С новыми героями. С новой моралью. И с сюжетом тоже новым. Но про колобка!

— И тут подходит к ним… Генерал Генералович, — рассказывал тем временем поручик, нацепив на кулак свою фуражку, чтобы получилась «генеральская» голова. — И говорит: «Колобок-колобок, как же ты по стойке смирно вытянуться сможешь, раз служить хочешь?», а Колобок ему и отвечает: «Я, — говорит, — Родине служить хочу, а по стойке смирно как-нибудь да вытянусь — круглый, не ссутулюсь». Генерал Генералович крякнул, да и спрашивает хитро: «А по стойке смирно солдат стоит так, что грудь колесом, а спина — ровнёхонька!». А Колобок ему в ответ: «А спины-то у меня и нету, круглый я! Я Родину и без спины защищу!». А Генерал Генералович ему…

— Да ну… — пробурчал Гном с досадой. — Дети…

Заболотин пожал плечами:

— Дети, что поделать. Но дети эти — с Кавказа недавно вернулись… Олег — дважды контужен, лишился глаза, представлен к «Анне» и скоро будет произведён в штабс-капитаны, уже в списки занесён… А всё равно ребёнок. Иногда мне кажется, что это всё — вопреки…

Гном ничего не ответил, только глянул ещё раз на поручика, у которого Колобок уже убедил Генерал Генераловича и теперь проходил медкомиссию. «Глаза у меня — на правом чёрный изюм, а на левом светлый изюм, — рассказывал он окулисту. — А если курагу выпишите поставить — так ещё лучше видеть буду! Хоть в снайперы! Возьмите меня служить!»

Левую сторону лица поручика — по краю волос и по виску вплоть до глаза — бесформенной медузой покрывал неприятно-розовый, в прожилках, шрам, уходя россыпью пятен поменьше в волосы, а глаз — заметил теперь Гном — был странно неподвижен. Искусный протез.

Гном отвернулся и пошёл к выходу. Заболотин ещё раз улыбнулся обернувшемуся к ним поручику и широким шагом догнал «его высокопревосходительство».

Да, дети. Да, вопреки.

В молчании Гном и Заболотин-Забольский вышли из здания. У крыльца уже ждала серебристая волга-«пичуга», небольшая и удобная для города машинка, — а неподалёку стояла и машина Гнома. Его шофёр, заметив вышедших, почти бегом направился к ним, с виноватым и в то же время сердитым лицом.

… Где-то над головой чирикали птицы, шумел впереди проспект. Пока Гном, чуждый созерцательности, разговаривал со своим шофёром о чём-то, полковник огляделся кругом, с удовольствием вбирая взглядом привычную, ещё почти не успевшую смениться с зимы картину, и направился к ожидающей его волге.

Тут же, как чёртик из коробки, из машины выскочил подросток в рубашке с погонами фельдфебеля и распахнул перед полковником дверцу.

— Хоть бы куртку взял, Сиф, — укоризненно произнёс тот, оглянувшись на Гнома, шагающего к ним.

— Так точно, ваше высокородие! — бодро отрапортовал офицерик — хотя, конечно, точнее было бы его назвать «унтер-офицериком».

— Что «Так точно»?

— Так точно, взял, ваше высокородие! В машине лежит!

Полковник покачал головой и сделал знак маленькому фельдфебелю, чтобы тот закрыл дверцу машины — мол, не прямо сейчас едем.

Названный Сифом пожал плечами, захлопнул дверцу и прислонился к ней спиной. Заболотин-Забольский стоял рядом и молчал, глядя в сторону гостя. Тот вскоре оставил своего шофёра и приблизился к полковнику. Мальчик покосился в его сторону и отошёл, на ходу обернувшись, но полковник его не позвал обратно, о чём-то уже говоря со своим посетителем.