Письмо на желтую подводную лодку - [51]
— Ты как, малчик? Целый, да? Он тебя не задел? — беспокоился кто-то с кавказским акцентом, суетясь возле Тиллима.
Мальчик ничего не слышал: шок еще не прошел, зато приходило осознание опасности, которой он только что избежал, а мысли о невредимости работы отступили куда-то на второй план. Всерьез огорчило другое: Тиллим с грустью посмотрел в сторону небольшого грузовика, куда несколько плечистых дядек взгромоздили безжизненную бычью тушу. На детские глаза навернулись слезы: «Грозный, конечно, но зачем же так… Зачем было убивать? Чудо природы, можно сказать, тоже жить хотел… И между прочим, так ведь никого и не поранил…»
— Э-э! Ты не беспокойся, — похлопал его по плечу, белозубо улыбаясь, кавказец в рыболовной куртке из камуфляжа. — Эт толко снотворное. Отвезем хозяину, Проснется и теперь будэт вести себя как слэдует, а то разгулялся очень. Бичо мой!
Он добродушно объяснил, что «бичо» по-грузински — «мальчик», и Тиллим наконец-то даже повеселел:
— Ага! Малышу надо и поиграть иногда.
— К животному должен быть особый подход, — включилась в разговор молодая женщина-зоотехник с расчесанными на прямой пробор длинными белокурыми волосами, стянутыми узорчатой бисерной ленточкой-повязкой. — Вот в Индии, например, корова, как известно, — священное животное, а это исключительно мирная страна, никогда не нападала на других за тысячелетия своего существования. Оттого, что убивают коров, и происходят все войны, природные катаклизмы. Я тоже убеждена, что животным прежде всего нужна любовь, так же, как людям.
«Наверное, она хиппи, как Леннон и Харрисон! Они тоже поют: „All you need is Love!“»[8], — подумал довольный Тиллим.
— Он настоящий герой, витязь в тигровой шкуре! — послышался со стороны поляны, которую облюбовал юный художник, срывающийся на высоких нотах женский голос. Это директриса Тамара Вахтанговна спешила к людям прямо через газон и клумбы, как совсем недавно рвалась напролом сквозь заросли. Теперь у нее и туфелька с левой ноги была потеряна, через разорванный чулок был виден экстравагантный фиолетовый педикюр.
Посреди девчоночьей спальни возвышалась малая архитектурная форма. Автором ее был мастер на все руки, знаток разных «умных вещей» и «мудрых практик», «мозамбикский зодчий», «иностранец» Шурик Матусевич. Как и обещал, он «в два счета» соорудил для Оли хитрый прибор, чтобы копировать «старым дедовским способом» изображения с листа на лист. Шурик поставил на некотором расстоянии одну от другой две обыкновенные табуретки. Табуретки накрыл большим стеклом, которое девчонки по его указанию «временно позаимствовали» в коридоре со стола у администратора. На стекло был положен испорченный карандашный рисунок, а поверх него чистый, как фартук первоклассницы, лист ватмана. Наконец, на пол между табуретками, под самое стекло, а точнее, под уложенные друг на друга листы поместили ночник, с которого предварительно был снят абажур. Ко всеобщему удивлению, за какие-то пять минут «дедовский прибор» был готов!
Теперь Оле оставалось только включить ночник, взять хорошо отточенный карандаш и терпеливо, линия за линией, перевести рисунок со старого листа на новый, но тут из-под окон неожиданно донесся ликующий вопль:
— Идите все смотреть! Тиллим быка подстрелил!
Вдвоем с Матусевичем они, торопясь, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, выбежали на воздух. Здесь уже столпились восьмиклассники во главе с учителями, а также сама спасенная Тиллимом от «бешеной скотины» Тамара Вахтанговна Живания. Она на разные лады с характерным грузинским темпераментом славила «витязя» Тиллима:
— Ай, малчик! Какого ученика воспитали, уважаемые! Настоящий уральский смельчак. Русский богатырь!
Людмила Николаевна вовсю улыбалась, с интересом расспрашивала Тамару Вахтанговну, как и что было, — приятно слышать, когда хвалят твоего ученика и тебя не забывают! Евгений Александрович тоже был доволен, но старался держаться с достоинством, молчал. Вот мимо на небольшом грузовичке провезли неподвижную тушу еле помещающегося в кузове, все еще не вышедшего из-под наркоза быка.
Шурик недоверчиво забросал кого-то вопросами:
— Папалексиев смог быка поймать?! Подстрелил?! Из чего же это Тиля его мог… Правда, что ли?
— Нет, понарошку… Да точно — сначала заманил красной палитрой, как тореадор, а потом ка-ак выстрелит!
— Вот кто у нас по-настоящему храбрый, не то что некоторые… каратисты, — язвительно заметила Карина, жуя сочный инжир.
Вслед за грузовиком показался сам Тиллим. Усталый, он шел пошатываясь, с этюдником через плечо. Услышав «сказание» о своем «подвиге», застенчиво краснея, махнул рукой:
— Да ладно вам… Придумали уже — тореадор! И ничего особенного я не делал. Ветеринары выстрелили из шприца снотворным, вот Мальчик и спит до сих пор… А я просто рядом стоял.
Его пытались еще о чем-то спрашивать, но Тиллим только отшучивался.
Позабавившись над полусонным Бичо-Мальчиком и порассуждав, сколько же нужно снотворного, чтобы усыпить-обезвредить такого «крошку», девочки под предводительством Матусевича вернулись в свою комнату. Оля, оторванная от важного занятия, поспешила включить ночник и принялась обводить четко проступивший старый рисунок, но вдруг закричала, привлекая всех к кругу света на стекле:
Роман-мистерия самобытного прозаика Владимира Корнева «О чем молчат французы…» (3-е изд., 1995) и святочная быль «Нео-Буратино» (2000), образующие лиро-эпическую дилогию, впервые выходят под одной обложкой. Действие в книге разворачивается в полном контрастов, переживающем «лихие 90-е» Петербурге, а также в охваченной очистительным пожаром 1812 года и гламурной, ослепляющей неоновой свистопляской миллениума Москве. Молодые герои произведений — заложники круговерти «нечеловеческой» любви и человеческой подлости — в творческом поиске обретают и утверждают самих себя.
«Душу — Богу, жизнь — Государю, сердце — Даме, честь — никому», — этот старинный аристократический девиз в основе захватывающего повествования в детективном жанре.Главный герой, дворянин-правовед, преодолевает на своем пути мистические искушения века модерна, кровавые оккультные ритуалы, метаморфозы тела и души. Балансируя на грани Добра и Зла в обезумевшем столичном обществе, он вырывается из трагического жизненного тупика к Божественному Свету единственной, вечной Любви.
Новый роман петербургского прозаика Владимира Корнева, знакомого читателю по мистическому триллеру «Модерн». Действие разворачивается накануне Первой мировой войны. Главные герои — знаменитая балерина и начинающий художник — проходят через ряд ужасных, роковых испытаний в своем противостоянии силам мирового зла.В водовороте страстей и полуфантастических событий накануне Первой мировой войны и кровавой российской смуты переплетаются судьбы прима-балерины Российского Императорского балета и начинающего художника.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Две маленькие веселые повести, посвященные современной жизни венгерской детворы. Повесть «Непоседа Лайош» удостоена Международной литературной премии социалистических стран имени М. Горького.
Аннотация издательства:В двух новых повестях, адресованных юношеству, автор продолжает исследовать процесс становления нравственно-активного характера советского молодого человека. Герои повести «Картошка» — школьники-старшеклассники, приехавшие в подшефный колхоз на уборку урожая, — выдерживают испытания, гораздо более важные, чем экзамен за пятую трудовую четверть.В повести «Мама, я больше не буду» затрагиваются сложные вопросы воспитания подростков.
В основу произведений, помещенных в данном сборнике, положены повести, опубликованные в одном из популярных детских журналов начала XIX века писателем Борисом Федоровым. На примере простых житейских ситуаций, вполне понятных и современным детям, в них раскрываются необходимые нравственные понятия: бескорыстие, порядочность, благодарность Богу и людям, любовь к труду. Легкий занимательный сюжет, характерная для произведений классицизма поучительность, христианский смысл позволяют рекомендовать эту книгу для чтения в семейном кругу и занятий в воскресной школе.
О том, как Костя Ковальчук сохранил полковое знамя во время немецкой окупации Киева, рассказано в этой книге.