Письмо из прошлого - [97]

Он подмигивает, и я смеюсь. Он нравится мне еще больше тем, что заметил наше с Рисс сходство, ведь за всю мою жизнь никто и никогда этого не замечал. В конце концов, от мамы во мне намного больше, чем от кого бы то ни было. И это хорошо.

Он выпускает мою руку. Я прохожу в кабинку к Рисс и сажусь напротив. Невысокая светловолосая девушка в фартуке приносит нам два кофе в красно-белых бумажных кружечках с ручкой. Он крепкий и горький — то, что нужно.

— Просил тебя оставить его сыночка в покое? — весело спрашивает меня Рисс.

— Он просто беспокоится о Майкле, думает, что я опасна, — говорю я, и мое тело напрягается, когда я произношу это имя вслух. От мысли, что я могу увидеть его в любой момент, по коже бегают мурашки. Я очень хочу его увидеть, заранее скучаю по нему и боюсь, что это чувство может ослабить мою решимость.

— Опасна? — Рисс смеется. — Может, ты и шизик, Луна, но точно не опасна. В любом случае Майкл фута на два выше тебя и фунтов на сто тяжелее. Что такого ты можешь с ним сделать? Разве что рассказать ему кое-что о женщинах, ну и, быть может, разбить его сердце. Но это не страшно, он тоже разбил немало. Ты окажешь ему хорошую услугу, если дашь почувствовать, каково это…

— Ты пришла! — Майкл появляется перед нами из ниоткуда, и вид у него такой, словно я свалилась с неба. Он смотрит на меня, я смотрю на него и смутно осознаю, что Рисс в этот момент нас снимает. — Я не знал, увижу ли тебя еще раз.

— Я тоже. Рада тебя видеть, Майкл.

«Рада» — не самое подходящее слово. Я не уверена, есть ли вообще слово, которое могло бы описать, каково это — увидеть единственного человека, который способен утолить жажду, о существовании которой до встречи с ним ты и не догадывалась.

— Ты надолго здесь? — Он как будто не замечает направленной на нас камеры.

— До вечера, — говорю я. — А потом я уеду. Навсегда.

— Ты тоже улетаешь завтра утром? — удивленно спрашивает Рисс, опустив камеру. — Почему ты не сказала? У вас с Генри, наверное, один самолет. Вы могли бы полететь вместе!

Ни я, ни Майкл ничего не говорим, просто смотрим друг на друга.

— Знаете, мне, наверное, пора. — Рисс засовывает камеру в сумку и выскальзывает из кресла. — Сегодня будет очень жарко. Не знаю, куда вы там собираетесь, но старайтесь не попадать на солнцепек.

— Увидимся у тебя, — говорю я ей вслед, и Рисс согласно машет, проходя мимо витрины, у которой мы сидим.

— В половине десятого!

— Ты можешь сейчас уйти? — спрашиваю я Майкла.

Тот качает головой.

— Моя смена.

— Больше нет! — кричит ему отец, который, как оказалось, внимательно нас слушал. — Можешь взять выходной, парень. Мы справимся.

— Серьезно? — спрашивает Майкл.

— Да, до полуночи. Иди и развлекайся.

Майкл расплывается в улыбке и протягивает мне руку.

— Я тоже когда-то был по уши влюблен! — орет нам вслед его отец. — А потом встретил твою мамашу!

— Куда хочешь пойти? — Майкл сжимает мою руку. — Я имею в виду, что бы мы могли сделать с такими способностями, как у тебя? Прогуляться сквозь пространство и время?

— Или помечтать об этом, — говорю я, прижимая его ладонь к своей щеке. — Может, останемся здесь и сейчас? И просто… повеселимся?

— Тогда пойдем. Я знаю такое местечко.

— И где оно?

— Дома.

Комната у Майкла маленькая и темная: небольшое треугольное окно пропускает мало света. Стены оклеены голубыми обоями в мелкий розовый цветочек, но их почти не видно под слоем постеров: Брюс Ли, Аль Пачино и целая череда горячих красоток в бикини. Две книжные полки из разных мебельных наборов до краев забиты книжками. Обложки на многих из них — затрепанные, сплошь в изломах и трещинах, настолько, что и названия не прочитать. На полках на стене стоят школьные трофеи и фото самого Майкла в рамке. На нем он намного младше, неуклюжий и угловатый, улыбается как дурачок, и его подтяжки яростно светятся от вспышки фотокамеры. Я разглядываю снимок и делаю вид, что не замечаю, как он лихорадочно распихивает по углам разбросанную одежду.

— Мама в гостях, — нервно говорит он. — Обычно она что-то делает со всем этим бардаком.

— Стоит почаще устраивать здесь уборку, раз уж ты хочешь водить сюда девушек, — с улыбкой говорю я, оборачиваясь к нему.

— Ну, вообще-то я хотел привести сюда только одну девушку. Тебя. Я испугался, что ты ушла навсегда, и чуть с ума не сошел, думая, увижу ли тебя снова. Я решил, что, когда стану постарше, поеду тебя искать. А потом понял, что понятия не имею куда… откуда ты.

Он останавливается в паре дюймов от меня. Тоска пополам с желанием пульсирует между нами.

— После сегодняшнего дня я больше никогда тебя не увижу, — печально говорит он, подступая еще чуть ближе.

— Нет, — подтверждаю я. — Не увидишь.

— Тогда скажи мне, — он подошел еще ближе, — где тебя искать? В будущем?

— Я не могу. Не могу, потому что… — Я хочу сказать, что у меня нет будущего, но вместо этого говорю: — Я уже видела будущее… Когда-то оно было одним, но я не знаю, каким будет после сегодняшней ночи. Каждый раз, когда я возвращаюсь сюда, оно меняется.

По мне бегают мурашки, когда я сжимаю его пальцы. Такое чувство, будто верхний слой моей кожи уже пропал — каждое прикосновение, каждое ощущение кажется более острым. Я чувствую грани и завихрения на подушечках его пальцев, каждый его вдох и выдох. Я подступаю ближе и почти вижу, как жар волнами исходит от его тела.