Письмена на орихалковом столбе - [3]

«Я работаю машинистом на поезде, который ходит в Исфахан раз в неделю, и я опасаюсь за свой разум. Дело в том, что на полпути от Багдада в Исфахан лежит мост через горное ущелье, по дну которого течет бурная река. Это проклятое место! Каждый раз, когда мой паровоз подходит к мосту, на нем вот уже скоро год откуда ни возьмись появляется седой дервиш с клюкой, шагающий по шпалам между рельс. Видя его, я, конечно, каждый раз торможу, а когда мой помощник спрашивает меня, зачем я это сделал, то указываю на бредущего старца. Но — о, ужас! — мой помощник ничего не видит, а потому лишь смеется надо мной. Несколько раз я пытался схватить странного дервиша, но напрасно: он исчезал так же внезапно, как и возникал. Вы человек уважаемый, посоветуйте вашему вечному должнику, что делать, — я боюсь, что помрачился умом».

Выслушав удивительный рассказ машиниста, я стал задавать ему различные вопросы, в частности, попросил поподробнее описать внешность таинственного старика, и убедился, что он отвечает на них весьма разумно, как не мог бы отвечать человек с помутившимся рассудком. Тогда я заверил его, что нахожу его здоровье отменным, и рекомендовал скорее забыть происшедшее, сочтя его недоразумением. «А что же мне делать, если он вновь появится?» — спросил он. «Он больше не появится, — улыбаясь, как можно спокойнее ответил я, — А если появится, ну что же — не обращайте больше на него внимания, наезжайте как ни в чем не бывало». Довольный посетитель заплатил мне тридцать золотых динаров и удалился. Я же поспешил в мечеть, размышляя дорогой о призраках и миражах.

А теперь стражники кади пришли ко мне, говоря, что тот человек — убийца, что он задавил на своем паровозе дервиша. Они поведали мне, со слов помощника машиниста, что когда в очередной раз поезд подъезжал к мосту, то на нем действительно появился нищий паломник. Увидав его, помощник закричал: «Тормози же, тормози быстрее!» Но машинист лишь усмехнулся: «Ну уж нет, он ненастоящий, а я столько раз делал это напрасно», — и только прибавил пару.

Теперь он, дескать, в растерянности вопит в тюрьме, чтобы почтенный лекарь Абу-ль-Фарадж Али ибн Хусейн ибн Мухаммад объяснил такой его жестокий поступок, что он вовсе не хотел убивать дервиша, а просто следовал моим указаниям. Ну что ж, написав эти строчки, я подтверждаю тем самым правдивость слов Абу-ль-Касима аль-Джухани и надеюсь, что мудрый и столь сведущий в фикхе[5] кади[6] нашего города — да продлит Аллах его годы! — правильно разберет это невероятное происшествие и присудит этому простодушному человеку невиновность, ибо залогом тому служит его наивная открытость. Да сбудется на то воля Аллаха!

РАССКАЗ МАШИНИСТА

Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Да будет он милостив к Мухаммаду, пророку его, и к его священному роду, непорочному и благородному!

Мое имя Абу-ль-Касим аль-Джухани, и я хочу признаться в злодеянии, которое я совершил в 1280 году[7], когда работал машинистом паровоза на линии Багдад-Исфахан. Вот что толкнуло меня на это.

Очень давно, еще в пору моей юности, один человек из нашей деревни, которого звали Талха ибн Убайдаллах ибн Каннаш, хитростью лишил меня того скудного наследства, что оставили мои родители. А было так. Придя ко мне в дом, он сладкими речами расположил меня к себе, и мы вместе предались веселию и винопитию. Как же я жестоко поплатился, нарушив шариат! Когда выпитое уже стало смыкать мне очи, коварный Талха предложил мне сыграть партию-другую в нарды. И я не успел бы прочитать открывающую суру Корана[8], как это отродье Иблиса[9] — так ловко он умел метать камни! — уже выиграл у меня все деньги, всех баранов и всех коз, но главное — я проиграл ему свою молодую жену, свою красавицу Айшу. И потом весь остаток отпущенной мне Аллахом жизни я был вынужден прослужить в наймитах, проклиная своего врага и тоскуя по утраченному счастью.

Но вот однажды много лет спустя, проезжая на поезде середину пути между конечными городами моей линии, я вдруг увидел на мосту, расположенном там, сгорбленную фигуру дервиша. Это был Талха ибн Убайдаллах ибн Каннаш — я узнал бы тебя из тысячи, хоть ты так изменился, лукавый пес! — и я подумал, что он, наверно, живет где-то по соседству. И не ошибся, ибо на обратном пути увидел его выходящим из будки железнодорожного обходчика, которая расположена около моста. Тогда-то я и решил отомстить, больше за Айшу, чем за себя, — я задумал убить постаревшего Талху. Но торопиться мне было некуда — разве Аллах допустит раннюю смерть предателя? Разве он позволит ему избежать кары? — нужно было только тщательно подготовить убийство, чтобы самому выйти сухим из воды. Прошел год — целый год! — на протяжении которого я много раз нарочно тормозил паровоз перед мостом, указывая своему помощнику — а надо сказать, что мальчишка подслеповат — либо на уже сходящего к насыпи Талху, либо вообще на пустое место, пока тот всерьез не уверился в том, что у меня наваждение. Потом, якобы беспокоясь за свой рассудок, я (кстати, по совету своего помощника) и обратился к врачу, известному Абу-ль-Фараджу Али ибн Хусейн ибн Мухамма-ду, будто бы за помощью, а на самом деле, чтобы обеспечить себе впоследствии поддержку этого незаинтересованного свидетеля и добиться оправдательного приговора. Так и случилось. Этот добрый и уважаемый человек, отличающийся к тому же бесхитростностью, сразу же поверил в мою галлюцинацию, и потом на суде его замолвленное за меня слово оказалось для кади решающим.