Письма Ю. К. Терапиано В. Ф. Маркову (1953–1972) - [37]

Шрифт
Интервал

А о религиозном ощущении Толстого у меня возникла одна идея, только очень трудно ее объяснить так, чтобы «поняли» то, как я понимаю. Об этом еще поговорим как-нибудь.

Ваше настроение мне не нравится. «Тупик», в сущности, был и есть всегда, это обязательное условие и в 19, и в 20, и в других веках среди «скучных песен земли», поэтому, как ни трудно, необходимо время от времени слушать внутренне «песню небес», т. е. вспоминать «о том».

И я, и Ирина Владимировна, в сущности, находимся в некоем «Мертвом доме» или в каком-то «кругу» (помните ее стихотворение в «Новом журнале» – «Телевизион шумит в пустынном зале…»>311), а в современном «Париже» (русском, литературном) новые люди и каменный век. С огромным трудом, напоминая друг другу – то я – ей, то она – мне, о «звуках небес», стараемся все время держаться в «своей атмосфере». Это не легко – и как-то страшно становится иногда, настолько демонское в людях перевешивает «искру». У Вас – «внешняя среда» и «работа» иные, но лишь по форме, по существу – то же: «мне ложе стелет скука…»>312.

Вот, «распроповедался» – но все же тут есть доля правды, и хотелось бы Вас расшевелить на… стихи.

Ирина Николаевна и я шлем наши добрые пожелания к Новому году и наступающему празднику Рождества Христова Вашей супруге и Вам.

С сердечным приветом Ю. Терапиано

58

24.III.61

Дорогой Владимир Федорович,

Охотно отзовусь о Вашей статье>313 – и о других, если нужно, в «Русской мысли», раз это для Вас, по мнению Струве, может иметь значение>314, пришлите текст (по-английски).

От Струве я пока не получил ничего.

«Воздушные пути» жду с особенным интересом, т. к. хочу в конце мая или в начале июня прочесть об О. Мандельштаме.

Слышал, что в Мюнхене должно выйти собрание сочинений Вл. Ходасевича – вероятно, стихи.

У нас как-то очень беспощадно относятся к покойникам: о Ходасевиче – почти никто не вспомнил к 10-летию со дня его смерти, теперь – об Иванове тоже установилось молчание. Сбор на перенесение его тела – совсем не удался – нужно с этим начать бороться.

Я решил вспомнить об О. Мандельштаме, затем о Ходасевиче и об Иванове, а то – везде Пастернак, всюду – Пастернак, всегда – Пастернак. Просто читать уже стало невыносимо!

Ирина Владимировна получила Вашу статью>315 о «Десять лет» в «Новом русском слове» и дала мне ее прочесть. Она очень довольна.

Я хотел бы прочесть ее еще раз – прежде чем высказать мнение, но в общем – многое хорошо. Только к концу я бы не говорил о «непонятности» – лучше где-нибудь раньше, выше, т. к. последние слова, последняя фраза читателям всегда запоминаются (об этом я не говорил Ирине Владимировне – говорю Вам только).

Статьи у меня нет под рукой, она ее унесла.

Судьба осчастливила Лос-Анджелес присутствием дюка де Корвин, потомка «славы европейской, венгерской и иных корон». Из Парижа он отбыл как-то стремительно, забыв попрощаться со многими, кажется, были новые причины для такой стремительности – спасение сына от отбывания воинской повинности.

Желаю дюку всяких дюкальных успехов, вплоть до творческого умножения мифа и о моей личности.

Впрочем, критическая деятельность все время создает мне новых и новых «друзей», так что скоро и мне нужно будет перебраться куда-нибудь в Новую Гвинею.

Людоеды, впрочем, сейчас в моде, и представители их «государств» встречаются с почестями не меньшими, чем другие представители.

Что делает С. М. Лифтон?

Помнится, Вы возлагали на него частичные надежды в меценатском смысле.

Вот мне и пришло в голову: что, если б Ирина Владимировна послала ему книгу с рисунком (она делает очень интересные рисунки в книге – на белой странице) – мог бы он в ответ послать ей какое-то количество долларов?

Или нужно сделать иначе – как?

В материальном смысле я не обладаю ни находчивостью, ни уменьем, поэтому никаких комбинаций придумать не могу.

Огорчает меня «анненское» настроение, порой находящее на Вас; – мне помогает идея «открытости расширенной жизни», т. е. та, что мое я (физическое) сейчас – только «один день», временное мое «лицо», а следовательно, есть выход и возможность исправить.

Без более широкого экрана – жизнь неминуемо превращается в абсурд – вынырнув из «ничего», идти в «ничего» через какой-то эфемерно короткий срок «жизни» – прямо ад какой-то!

Сознанье моих достопочтенных предков – эллинских философов, вырабатывавших «истины учения Православной (тогда – Вселенской) церкви», этих трещин еще не улавливало, почему и соединяло преблагополучно греческие и иудейские идеи в одно целое, им казавшееся безупречно ясным.

Есть формула: «Кем ты хочешь быть в этой жизни, тем ты будешь в следующей», но нужно прибавить: «а тем, какой ты есть сейчас, ты хотел быть в предыдущей».

Ну, Бог с ней, с восточной философией!

Поздравляю Вас с супругой с наступающим праздником Пасхи и желаю всего доброго.

Ваш Ю. Терапиано

59

26.IV.61

Дорогой Владимир Федорович,

Получив брошюру о стихах Чехова>316, написал о ней>317 и вырезку прилагаю. Если заметка о брошюре нужна не Вам, а Струве, это дела не меняет.

Сегодня получил письмо от 80-летнего читателя: возмущен, что Вы считаете возможным писать о стихах Чехова, а о Бунине говорите, что «некий потолок» и т. д.


Еще от автора Юрий Константинович Терапиано
Встречи

В книге «Встречи» Юрий Терапиано передает нам духовную и творческую атмосферу литературной жизни в эмиграции в период с 1925 по 1939 г., историю возникновения нового литературного течения — «парижской ноты», с ее обостренно-ответственным отношением к делу поэта и писателя, и дает ряд характеристик личности и творчества поэтов и писателей «старшего поколения» — К. Бальмонта, Д. Мережковского, З. Гиппиус, В. Ходасевича, К. Мочульского, Е. Кузьминой-Караваевой (Матери Марии) и ряда поэтов и писателей т. н. «младшего поколения» (Бориса Поплавского, Ирины Кнорринг, Анатолия Штейгера, Юрия Мандельштама и др.).Отдельные главы посвящены описанию парижских литературных собраний той эпохи, в книге приведены также два стенографических отчета собраний «Зеленой Лампы» в 1927 году.Вторая часть книги посвящена духовному опыту некоторых русских и иностранных поэтов.Текст книги воспроизведен по изданию: Ю.


«…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972)

1950-е гг. в истории русской эмиграции — это время, когда литература первого поколения уже прошла пик своего расцвета, да и само поколение сходило со сцены. Но одновременно это и время подведения итогов, осмысления предыдущей эпохи. Публикуемые письма — преимущественно об этом.Юрий Константинович Терапиано (1892–1980) — человек «незамеченного поколения» первой волны эмиграции, поэт, критик, мемуарист, принимавший участие практически во всех основных литературных начинаниях эмиграции, от Союза молодых поэтов и писателей в Париже и «Зеленой лампы» до послевоенных «Рифмы» и «Русской мысли».


Собрание стихотворений

Юрий Константинович Терапиано (21 октября 1892, Керчь — 3 июля 1980, Ганьи под Парижем) — русский поэт, прозаик, переводчик и литературный критик «первой волны» эмиграции, организатор и участник ряда литературных объединений Парижа.Автор шести стихотворных сборников. «Стихи его одни из тех, за которыми открываются поля метафизики. Слова в них приобретают как бы новый смысл, созданный мелодией звуков и ритмом, преображающим содержание стихотворения». Так говорила о нем знавшая его многие десятилетия И. В.


Русская зарубежная поэзия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Дневник Гуантанамо

Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.


Хронограф 09 1988

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Операция „Тевтонский меч“

Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Гранд-отель «Бездна». Биография Франкфуртской школы

Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.


Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны

Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.


Книжные воры

10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.