Письма в пустоту - [39]

Помнишь, мы пели с тобой в хоре?

Ты напросился сам, хоть и не обладал голосом, да и слуха у тебя в помине не было. Но ты во всем хотел сопутствовать мне. Меня же считали, чуть ли не первым вокалистом монастыря. Я хорошо запомнил тот день, когда, выступая перед наставниками и старейшинами, я дрожал как осиновый лист и прятал глаза в нотную тетрадь. До того дня, я ни разу не видел столь важных и прославленных людей братства, поэтому сильно нервничал.

Ты, так чтобы никто не видел, держал меня за руку, что придавало мне уверенности. Я пел…

Не смотря на лица людей, не прислушиваясь к их шепоту, я пел древним сводам храма, топя свой голос в выси мозаик и фресок. Солнце, разливающееся по залу сквозь розу, ласкало мое лицо, концентрируя в своем тепле каждую ноту моего звонкого юного голоса.

Когда я опомнился, то заметил, что зал сидит неподвижно.

Мне показалось, что я напутал ноты или сфальшивил, чем расстроил благочестивых братьев. Но Сократ, тогдашний председатель совета, поднявшись, ласково мне улыбнулся.

Я заметил слезы в его глазах.

Стало не по себе.

«Твоим голосом говорил бог» — сказал мне старец.

Я не знал, как реагировать, поэтому убежал прочь в полном смущении. Помнишь, милый Диего, ты меня долго разыскивал по всему монастырю?! В конечном итоге, тебе удалось меня обнаружить на крыше. Я плакал. Скорее всего, я просто был напуган и перевозбужден событиями. Диего, твои руки всегда успокаивали… Ты обнял меня, и стало хорошо. Даже ливень, хлынувший из разверзшихся небес, не стал помехой.

Потом Игнасио мне заявил, что мой голос — проклятие, искус Дьявола, влившийся мне в глотку. Он считал мое пение порочной манипуляцией сердцами людей. Он запретил мне петь. Навсегда…

— Скучаешь? — раздался голос за моей спиной, и чья-то крепкая рука легла мне на плечо.

Прости, Диего, я отвлекусь…

Я резко скинул руку Джорджа и недовольно на него сощурился.

Он, как ни в чем не бывало, был весел и надменен.

— Я заметил, что тебя нет, решил проверить, куда ты делся…

— Занервничал, — подметил я.

— Нет, что ты! — хмыкнул Джордж.

— А зря, я мог получить приказ…

— Господи, это и был твой расчет? Ты хотел, чтобы я так решил и впал в панику? — американец рассмеялся во всю свою белозубость, — Мышонок…

Его тон казался ласковым, поэтому бесил.

Я ничего не ответил, прячась взглядом на дне стакана с соком.

— Ах, прости, — Джордж картинно изобразил раскаяние, — Ты же просил тебя так не называть. Больше не буду!

— Да-да, но мне все равно.

Нельзя было показывать свою уязвленность.

— Значит, ты решил меня немного понервировать, — усмехнулся Гленорван, — Альентес, я же сказал, что ты меня недооцениваешь. Будь у тебя приказ, я бы уже валялся мертвым с проломленным черепом. Это так очевидно, что даже непонятно, на что ты надеялся, играя со мной в прятки. Поступил, честное слово, как кокетливая девушка, заманивающая и дразнящая своего кавалера.

— Твои провокации на меня не действуют, — отозвался я.

— Ты про «кокетливую девушку»? — опять наигранно удивился американец и махнул рукой, — Не бери в голову, я ни на что не намекал. Просто игра слов и ассоциаций.

— Ну, конечно…

— Мне наплевать, — голос Джорджа на этот раз прозвучал холодно, — Наплевать веришь ты или нет. Думай, как знаешь, машина для убийств. Или мне называть тебя ручным человечком брата Игнасио, так тебе привычнее?

— Тебе наплевать и мне наплевать, — как можно бесстрастнее ответил я, хотя мои руки задрожали.

Я не хотел слушать Джорджа, он бил в цель и его уколы кровоточили.

Гленорвал пристально взглянул на меня, а потом словно выпустив напряжение, рассмеялся.

Я не стал спрашивать, что его так умиляло.

— Кстати, что тебе сказали в глазном центре? — как бы между делом осведомился Джордж.

— Что один американец лезет не в свое дело, — ответил я.

— Разве? Мне просто неприятно, что мой преследователь нагоняет больше шороху, нежели я. Ты не должен меня затмевать, а со своей повязкой а-ля Карибский пират, ты выглядишь столь нелепо, что невозможно пройти мимо, не посмеявшись.

— И ты решил мне помочь?

— Скорее себе. Люблю, знаешь ли, находиться в центре внимания. Так что было в клинике?

— Доктора, приборы, медсестры, люди… Что тебя интересует конкретно?

— Твое здоровье, — обезоруживающе улыбнулся Джордж.

— На твою беду, оно у меня отменное.

— Классно! Может, съедим что-нибудь? — игнорируя мою иронию, Джордж стал озираться по сторонам в поисках ассортимента угощений в буфете.

— Я откажусь.

— Да, ладно тебе, все равно плачу я, — американец пожал плечами.

— Излишне.

— Как же! Еще упадешь в голодный обморок, и что тогда? Я же со скуки умру.

— Мне не грозит, — я невольно заулыбался, вспоминая старания Диего-взрослого на кухне.

Моя реакция не ускользнула от голубых глаз Джорджа, он явно отметил её про себя.

— Я куплю нам бутербродов, — вслух сказал он.

— Я не нуждаюсь! — буквально прокричал я, хватая его за руку.

Странно, я думал, что одерну его, но вместо этого сам потянулся вперед, столь крепким оказался мой противник.

— Цепкие лапки, — хмыкнул Джордж, убирая мою руку, — Только не надо их распускать. Или ты потерял равновесие? Душевное, конечно.

Меня неприятно укололо испугом, такого превосходства Гленорвана над собой я еще не испытывал.