Письма Сергея Довлатова к Владимовым - [9]
Ваш
С. Довлатов
19 марта (1985)
Дорогой Георгий Николаевич!
Звонила Ваша жена, сказала, что статья Сермана подходит и что Вы собираетесь вступить со стариком в контакт. Это не совсем простое дело. Илья Захарович — личность трансконтинентальная, его нарасхват приглашают всевозможные университеты. На ближайшие три месяца его адрес такой:
Vittorio Strada[47]
per Ilja Serman
Torseturo 584 30123 Venecia, Italy
В дальнейшем, если Вы захотите неожиданно его разыскать, обращайтесь ко мне. Я живу в одном квартале с его детьми и всегда смогу все ему переслать.
Еще раз спасибо Вам за внимание. У меня в течение полугода выйдут две книжки, в «Ардисе» и в «Эрмитаже»[48], сразу же пришлю.
Для «Граней» у меня пока ничего нет, но если что-то появится, сразу же отправлю именно Вам.
Тут ходили печальные слухи о Ваших неладах с руководством. К счастью, Наташа сказала, что Вам ничего не угрожает.
В разговоре с ней мы слегка коснулись Поповского. Раньше я не хотел ничего о нем говорить, чтобы не помешать его трудоустройству, но вообще-то Поповский — […]. Я проработал с ним два года, он — абсолютно честный, прямой, добросовестный, бесхитростный, как дитя, но глупый, как мясорубка. Всю жизнь я не могу привыкнуть к тому, что автор 28 книг о деятелях науки может быть в обыкновенном житейском смысле — круглым дураком. При этом работник он замечательный, очень трудоспособный, в своем деле талантливый, но упаси Вас Бог подпускать его к непростым ситуациям: он будет кричать всякие глупости, и голос у него звонкий. Увидите.
Да, с увлечением прочитали кусок из Вашего романа в «Континенте». Там есть ощущение войны и даже — личного опыта, благодаря всяким точным словам, вроде — «обколачивали разрывы в броне», или что-то в этом роде. Все люди очень живые: негодяй из СМЕРШа, девица, адъютант, шофер — в меньшей степени, наверное, выявится позже. Меня слегка и приятно оглушило то, что со Светлооковым делились водкой на передовой, такие, казалось бы, незначительные вещи все ставят на свои места в реалистической прозе.
И есть одно, так сказать, замечание. Надеюсь, Вас это не рассердит. Там есть замечательная сцена с военнопленными — русскими. Так вот, я раза три ее перечитал, пока вполне убедился, что это именно русские. Возникает не сразу и не полностью рассеивающаяся неясность. Там есть у Вас слова о том, что они какие-то необычные немцы, но, мне кажется, этого недостаточно. По-моему, не хватает более очевидной фразы. Возможно, это эффект отрывка. Во всяком случае, обратите на это внимание при издании книги. Простите за невнятность.
От души желаю Вам всяческих удач. Привет и благодарность — Наташе.
Ваш
С. Довлатов
4 апреля (1985)
Милая Наташа!
Письмо от 25 марта получил, благодарю. Следую по тексту Вашего письма. Название «Театр Сергея Довлатова»[49] звучит эффектно и лестно. Тем более, что когда-то, еще в Ленинграде, один мой культурный приятель использовал по отношению к моим рассказам термин — «театральный реализм»[50]. Более энергично высказаться я не могу именно потому, что название — лестное.
О трудностях, с которыми сталкиваетесь Вы и г. Н., мы имеем представление. Во-первых, ходят слухи, но даже и без всяких слухов ясно, что происходит. Журнал меняется, и очень заметно. Задуман он был 40 лет назад как военно-идеологический, и таковым оставался долгие годы. И вот теперь он становится литературно-художественным. И дело, конечно, не в «жидо-масонском засилии», которое организовали Вы с г. Н. (хотя слухи трактуют ситуацию именно так), дело, разумеется, в эстетике, в эстетической реформе, в новой тональности, а я всегда был уверен, что эстетика в конечном счете более острое дело, чем идеология. Истинная причина многих драм и конфликтов — эстетическая, а не идейная. И так далее.
135-й номер получил. Спасибо за «авиа» и за внимательное отношение к тексту, огромное спасибо. Опечатку нашел одну, да и та не принципиальная.
Номер очень разнообразный, почти все понравилось. Может быть, не стоило уделять места разгрому Тетенова[51]. Тетенов — полное ничтожество, и никакого, ни малейшего резонанса его деятельность не имеет, короче, «из пушки — по воробьям». Как всегда, грубоват Максимов со всеми своими «изрек», «с позволения сказать», «засим», но, Вы знаете, постепенно в его неуклонной мизантропии и однотонности я начинаю ощущать какое-то обаяние[52]. Чем-то он мне нравится, и ничего не могу я с этим поделать, может быть искренностью.
От романа г. Н. мы все многого ожидаем. Мне понравилось уже и то, что было в «Континенте», причем очень понравилось, но вообще-то я все надеюсь, что это будет эпический роман. Я все хочу, чтобы кто-то из русских написал книгу о войне получше, чем Норман Мейлер, Джонс или Стайрон[53]. А у Георгия Николаевича есть как раз эпические возможности очень большие, и это особенно видно, как ни странно, по «Большой руде». Короче, ждем Гудериана, танковых атак, фронтов, верховных ставок и так далее. Будет ли выведен Сталин? Хорошо бы.
Всем способным знакомым буду говорить, чтобы слали вам рукописи, или пускай шлют мне, а я мгновенно переправлю, так будет надежнее и быстрее.
Сергей Довлатов — один из наиболее популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы и записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. «Заповедник», «Зона», «Иностранка», «Наши», «Чемодан» — эти и другие удивительно смешные и пронзительно печальные довлатовские вещи давно стали классикой. «Отморозил пальцы ног и уши головы», «выпил накануне — ощущение, как будто проглотил заячью шапку с ушами», «алкоголизм излечим — пьянство — нет» — шутки Довлатова запоминаешь сразу и на всю жизнь, а книги перечитываешь десятки раз.
Сергей Довлатов — один из наиболее популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы и записные книжки переве дены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. «Заповедник», «Зона», «Иностранка», «Наши», «Чемодан» — эти и другие удивительно смешные и пронзительно печальные довлатовские вещи давно стали классикой. «Отморозил пальцы ног и уши головы», «выпил накануне — ощущение, как будто проглотил заячью шапку с ушами», «алкоголизм излечим — пьянство — нет» — шутки Довлатова запоминаешь сразу и на всю жизнь, а книги перечитываешь десятки раз.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Двенадцать глав «Наших» создавались Довлатовым в начале 1980-х годов как самостоятельные рассказы. Герои — реальные люди, отсюда и один из вариантов названия будущей книги — «Семейный альбом», в которой звучит «негромкая музыка здравого смысла» (И. Бродский), помогающая нам сохранять достоинство в самых невероятных жизненных ситуациях.
Сергей Довлатов родился в эвакуации и умер в эмиграции. Как писатель он сложился в Ленинграде, но успех к нему пришел в Америке, где он жил с 1979 года. Его художественная мысль при видимой парадоксальности, обоснованной жизненным опытом, проста и благородна: рассказать, как странно живут люди — то печально смеясь, то смешно печалясь. В его книгах нет праведников, потому что нет в них и злодеев. Писатель знает: и рай, и ад — внутри нас самих. Верил Довлатов в одно — в «улыбку разума». Эта достойная, сдержанная позиция принесла Сергею Довлатову в конце второго тысячелетия повсеместную известность.
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.
Материалы, освещающие деятельность Луи Буссенара на публицистическом поприще.
В книге впервые публикуются письма российского консула И. М. Лекса выдающемуся дипломату и общественному деятелю Н. П. Игнатьеву. Письма охватывают период 1863–1879 гг., когда Лекс служил генеральным консулом в Молдавии, а затем в Египте. В его письмах нашла отражение политическая и общественная жизнь формирующегося румынского государства, состояние Египта при хедиве Исмаиле, состояние дел в Александрийском Патриархате. Издание снабжено подробными комментариями, вступительной статьей и именным указателем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Не последнее по значению место в обширном литературном наследии писателя и мыслителя Константина Николаевича Леонтьева (1831–1891) занимает эпистолярий, до сих пор не собранный и не изданный в полном объеме. Одним из ближайших корреспондентов в последний период жизни К. Н. Леонтьева Василий Васильевич Розанов (1856–1919). Письма к В.В. Розанову К.Н. Леонтьева были впервые опубликованы журналом «Русский вестник» (1903). Среди лиц, упоминаемых в них — Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой, Вл. С. Соловьев и К. П. Победоносцев, И. С. Аксаков и Н.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Издательство имени Чехова, действовавшее в Нью-Йорке в 1952–1956 гг., было самым крупным книжным предприятием русского зарубежья за всю его историю. За четыре года существования оно выпустило более полутора сотен изданий, среди которых было много ценных книг.Настоящая предлагает весь сохранившийся корпус писем Г.В. Адамовича к редакторам Издательства имени Чехова Вере Александровне Александровой и Татьяне Георгиевне Терентьевой (в общей сложности 25 посланий).Из книги: «Если чудо вообще возможно за границей…»: Эпоха 1950 гг.
Публикуемые письма Сергея Довлатова относятся к двум последним годам его жизни. Помимо всяческих остроумных частностей, они интересны как документ, дающий представление о поре, когда запретные в нашей стране литературные имена стали появляться на страницах отечественных изданий. В свою очередь и у наших нечиновных людей прорезалась возможность выезжать за границу на симпозиумы, конференции и прочие далекие от пропаганды советского образа жизни мероприятия. С этими двумя переплетающимися сюжетами и связана публикуемая часть писем Довлатова.
Наум Иосифович Сагаловский (род. в 1935 г. в Киеве) — поэт, сатирик, по основной профессии инженер, закончил Новочеркасский политехнический институт, в 1979 г. эмигрировал в США, живет в Чикаго, до эмиграции с Довлатовым знаком не был. Печатался в газетах «Новый американец», «Панорама», «Новости», журналах «Семь дней», «22» и др. Автор стихотворных книг «Витязь в еврейской шкуре» (Нью-Йорк, «Dovlatov's Publishing», 1982), «Песня певца за сценой» (Чикаго, «Renaissanse Publishing», 1988) и совместного с Вагричем Бахчаняном и Сергеем Довлатовым сборника «Демарш энтузиастов» (Париж, «Синтаксис», 1985).Письма Сергея Довлатова к Науму Сагаловскому печатаются впервые, с небольшими купюрами, касающимися излишне острых реплик в адрес живых людей.
Переписка с Сергеем Довлатовым охватывает более чем двадцатилетний период нашей дружбы. Первые два года мы переписывались, живя в одном городе — Ленинграде. Потом начались «великие перемещения». В 1969 г. Довлатов уехал в Курган, а потом — в Таллинн. В 1975 г. наша семья эмигрировала в США и поселилась в Бостоне. Три года спустя эмигрировал Довлатов. Все эти годы, где бы мы ни находились, мы продолжали нашу дружбу и нашу переписку.Людмила Штерн.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.