Письма об Индии - [51]

Я возвратился в Симлу; мое путешествие продолжалось месяц без дня. В этот же вечер я был на балу, который давался по случаю разбития афганцев, освобождения всех пленников, взятия Нанкина[124] и мира с Китаем. Я похож был на человека, возвращающегося из Вятки к петербургскому двору.

[Ему же]

На дороге между Симлою и Дели,

1 ноября 1842

Наконец я расстался с Симлой и еду по дороге в Дели. Я проеду через Нан, красивое местечко, как меня уверяют. Там есть независимый раджа. Теперь я спускаюсь с Гималаев, и Нан лежит не скажу в горах, а на холмах Гималаев. Из Нана я поеду в Дели, где займусь делами — моими и твоими, то есть рисунками и оружием. Может быть, мне удастся увидеть Джайпур, находящийся не на большом расстоянии от Дели. Джайпур — резиденция раджи; этот раджа также более или. менее независим, город замечателен в архитектурном, отношении; он лежит в стране, называемой Раджпутаной, землей раджпутов. Эти раджпуты составляют и касту, и нацию, так же как сикхи и маратхи; их встретишь по всей Индии.

2 и 3 ноября 1842 года

Видел я этот Нан, или лучше сказать, и я теперь нахожусь в нем. Это дрянное местечко, не представляющее ничего любопытного для знатока. Мне неправильно сказано имя этого города: он называется здесь Нэн; англичане, как ты знаешь, большие искусники ставить а, где надо е, и наоборот.

Меня ввели в загородный дом, куда тотчас же для свидания со мной приехал верхом на красивой лошади раджа в сопровождении целой толпы. Впрочем, в его особе не было ничего величественного; даже он имел вид менее благородный, чем большая часть из тут же стоявших людей, хотя на нем были огромные золотые запястья и жемчужные подвески; в особенности безобразны были его ноги. Вечером я отправился в дарбар (зал для приемов), и раджа показал мне свой дворец, очень красивый, свои французские рисунки, подаренные ему бог знает кем, и тигра, которого он держит у себя на дворе.

Вся эта нижняя часть Гималаев, которую я нынче прохожу в последний раз, — вся эта часть Гималаев: Симла, Миссури, Сабангу и прочие — была наводнена непальцами, жителями столицы Непала. Англичане, придя сюда, побили непальцев, выгнали их из этой страны и восстановили прежних законных раджей. В том числе был и нанский раджа, который поэтому состоит под покровительством англичан и страшно их боится. Говорят, что здесь недавно […] вспыхнуло возмущение. Нанские поселяне, выведенные из терпения, вооружились пиками и заняли высокую черную гору, вершина которой, видная отсюда, отчасти покрыта снегом.

Там, подобно древним римлянам, не знаю при каком случае (ты, вероятно, знаешь лучше меня), они храбро защищались и не хотели сойти… Эти жители принадлежат к раджпутскому племени; очень терпеливы и покорны, но воинственны. Раджпуты — главная воинственная индийская каста. В английских сипаях находится много раджпутов, и там, как и везде, впрочем, они ценятся очень высоко. Г-н Кларк, под непосредственным покровительством которого состоит нанский раджа, обвиняет раджу в притязательности, грозит сократить его власть и лично хочет приехать, чтобы побранить раджу. Кларк посоветовал мне заехать сюда и дал мне даже письмо к радже, поручив сказать, что он и сам скоро будет. Вследствие этого несчастный раджа дрожит переломной как осиновый лист, и величает меня не иначе, как «Кудавен» («Божество») и «Хузур» («Величество») — Разумеется, наши сношения не могут быть очень занимательными, и потому я спешу выехать в Амбалу, первый город, лежащий на равнине; там меня дожидается паланкин, в который меня герметически упакуют и таким образом препроводят в Дели. Оказываемые мне знаки уважения заставляют тебя смеяться; но знай, что у здешних, индийцев до высшей степени развито чувство уважения. Более всего они любят приветствия, «кланяться», как. говорил наш покойный гувернер Буатё. Но если мне попадается по дороге прохожий, тотчас же спешит отойти в сторону, снимает башмаки и прикладывает руку ко лбу или складывает обе руки, говоря: «Рам-рам», ежели он индус, и «Селям», ежели магометанин. Впрочем, магометан здесь очень мало. Самый неучтивый из прохожих; и тот непременно снимает при встрече башмак.

Амбала

9 горцев принесли меня сюда в паланкине, называемом «джомпон». Я отослал их в горы, отдав им паланкин, который стоит до 130 франков. Прослужив мне только одно лето, он еще довольно нов и составляет для носильщиков выгодный подарок. Сверх того я оставил им всю одежду, которую им сделал, когда брал их к; себе на службу (гранатовые сюртуки, красные панталоны и розовые тюрбаны). Я живу в красивом домике» принадлежащем Компании, очень хорошо содержимом, с прислугой и продовольствием — словом, весьма удобном. Это загородный почтовый дом. Сам город нелеп донельзя.

Вчера я ночевал близ Шазандора, тоже сикхского города. Вечером я пошел бродить по городу и приблизился к крепости. Но тут меня окружила толпа длиннобородых сикхов, которые начали уверять меня, что здесь смотреть нечего, что здесь находятся жены местного раджи и сам раджа, но что принять меня он не может по причине старости. Так как я не знал о существовании этого старика и вовсе не имел в предмете его видеть, то и отправился обратно тем же порядком, т. е. в паланкине. Только до самой моей палатки провожала меня многочисленная толпа сикхов; некоторые из них показались мне довольно оригинальными, и я снял с них рисунки. Сегодня утром сквозь купы деревьев, окружающих мой бивуак, я в последний раз созерцал Гималаи, золотимые лучами восходящего солнца. Гималаи, страшные вблизи, представлялись отсюда двумя белыми линиями, неясно обозначавшимися на розовом небосклоне. Кто бы подумал, что под этими нежными красками скрывается Борендо, ужасный и грозный Борендо! Слава богу, я с ним расстался! Что может сравниться с равнинами? Равнины — царство пленительной красоты, для которой бы хотелось иметь 100 глаз и 100 рук;, чтобы все видеть и все срисовать, и формы, и линии, и тени, и цвета…