Письма об Индии - [20]
Теперь эти бедняжки живут в нищете и унижении, и, когда англичанин приезжает в Пудукоту повидаться с молодым раджей и его кривым братцем, которым он спас мать и которые поэтому называют его дядюшкой, наложницы всегда осыпают его упреками из-за своей перегородки. (Благородные индийцы держат своих жен взаперти, как магометане.) «Ты нас обесчестил, — говорят наложницы, — поверг в нищету, дай же нам по крайней мере денег!» В самом деле, их кормят очень плохо; они должны брить головы до самой смерти. Мне кажется, что индийцы скупы до мелочности и способны на плохое обхождение с такими, по их мнению, презираемыми существами, как эти бедные женщины.
Храм содержится под надзором [коллектора] Мадурского [дистрикта][43] за счет Ост-Индской компании, которая ежегодно отпускает для этого небольшую сумму. Храмы содержатся точно таким же образом везде, к великому негодованию миссионеров. Я слышал, что в Англии образовалось большое общество, имеющее целью исходатайствовать у правительства прекращение этого обычая. Ежели это общество успеет привести свое намерение в исполнение, в чем, кажется, нельзя сомневаться, искусство и художества потеряют много: брамины, оставленные на собственный произвол, не будут в состоянии поддерживать храмы в надлежащем виде[44]. Впрочем, ни один английский чиновник не смеет ппоникнуть в святилище храма, и даже туземцам, не принадлежащим к касте браминов, не позволяется входить туда[45]. Святилище— маленький темный вертеп, битком набитый идолами, которые еще уродливее, еще более испещрены всевозможными красками, чем истуканы, стоящие в остальных частях храма.
12 августа
Я проехал по лесу верст 80, но ни один дикий зверь не рассудил показаться. Посреди этой пустыни какой-то англичанин или шотландец выстроил себе деревянный домик и живет в нем с женой, с детьми и с 2 дюжинами индийцев и индианок. Он разводит кофе, сахарный тростник, мускатные орехи, гвоздику, кардамон, красный перец и т. п. Почва, отененная густым лесом, благоприятна для этих растений, которые плантатор посылает в Европу и продает очень выгодно.
Предваренный о моем проезде, он ждал меня на крыльце за приготовленным завтраком, предложил мне содовых порошков, теплую ванну, превосходную закуску, красное и белое вино, до которого я. впрочем, не дотронулся, потому что было очень рано. Он исполнил все эти обязанности хозяина как-то лениво, в его взгляде и на всем лице написаны были грусть, забота, расположение к сплину. Жаловался мне, что слоны опустошают его виноградники. Вчерашнюю ночь он был пробужден внезапным треском, подбежал к окошку с ружьем и увидел слона, который забавлялся над одной из колонн крыльца, обвив колонну хоботом, слон так сильно потряс ее, как будто бы хотел повалить целый дом. Животному, вероятно, удалось бы вырвать колонну, как дерево с корнем, если бы ему не помешал хозяйский выстрел. Однако же нужны были многие выстрелы, чтоб прогнать его в лес. Шотландец прибавил, что боится пускать в лес детей на несколько шагов от дому, и поэтому его дети бледны, слабы и как-то вялы.
Боюсь, что все мои описания слишком однообразны. Сегодня у нас 13° или 14°. Я в Кэлоне на Малабарском берегу. Воздух освежен недавними дождями; зелень словно помолодела. Я езжу в европейские дома и окружен европейцами и англичанами.
Вчера я возвратился из моей поездки в Тривандрум, столицу Траванкора и местопребывание независимого раджи. Травантфр никогда не принадлежал ни голландцам, ни португальцам, но и те, и другие завели здесь конторы, имеющие большое влияние. Голландцы, верные своим привычкам, провели в Траванкоре множество каналов, пересекающих зеленые поля по всем направлениям; а португальцы оставили по себе прекрасное воспоминание — гробницу знаменитого мореплавателя Васко да Гамы, который умер в здешних окрестностях.
Из Калона ездил я в Тривандрум, частью в паланкине, частью — водой; сделал всего верст 50. Траванкорского раджу, его брата и первого министра по разговорам ничем не отличишь от европейцев. Раджа принял меня на своем троне, в белой кисейной одежде, вышитой золотыми блестками; над его чалмой, украшенной драгоценными камнями, веял пучок перьев; вообще и видом, и одеждой он немного похож на нашего купца. Раджа объясняется по-английски, чрезвычайно вежлив, но, говоря со мной, был в необыкновенном замешательстве и, видимо, робел. Я полагаю, что эта робость — болезненное настроение духа: радже нечего было робеть передо мной; я и сам-то не знал, как мне быть в его тронной зале. На вид ему лет 25 или 27.
Его брат гораздо смелее, влюблен в европейские обычаи и очень досадует, что законы касты не дозволяют ему ближайших сношений с нами. Министр, или диван, очень образован и очень порядочен. Все они ходят по-индийски и в комнатах босиком, но ум их настроен чисто на европейский лад, по крайней мере так покажется с первого взгляда. Брат раджи, которого я посетил, выдумал даже себе полувенгерский наряд и очень в нем смешон. Иногда он присутствует на европейских обедах, в сопровождении своей голой свиты, но ничего не может есть и только жует бетель, к которому получил неодолимую привычку. Раджа и он подарили мне списки со своих портретов, писанных каким-то австрийским живописцем, который проездом снял портреты во весь рост с целого семейства раджи. При здешнем дворе меня [принимали] как нельзя лучше, присылали мне слонов с башенками, и я сделал несколько [набросков] с этих животных. Брат раджи посылал мне ежедневно кушанье со своего стола, состоящее единственно из плодов и овощей, но превосходных, и являлся ко мне сам потчевать этими лакомствами, которые подаются здесь на банановых листьях, заменяющих посуду. Подарил он мне также два индийских рисунка; на одном был изображен синий бог со своей белой кормилицей
Светлейший князь Алексей Дмитриевич (1806–1859), был известным путешественником, беллетристом и художником, дипломатом.В конце 1838 г. он получил назначение в Тегеран. Впечатления и наблюдения от этой своей командировки А.Д.Салтыков впоследствии обобщил в книге «Путешествие в Персию», напечатанной в Москве в 1849 г. (впоследствии книга была переведена на французский и польский языки и выдержала несколько переизданий). В 1841–1843, а затем в 1845–1846 гг. Салтыков совершил два путешествия по Индии, изъездив за эти годы страну с юга на север и с востока на запад, наблюдая и подробно описывая нравы и обычаи местного населения, животный мир и природу.
В фокусе рассмотрения Николая Болгова судьба женщины в постклассическом мире, в котором встретились Античность и христианство. Византия IV–VI веков в светской жизни еще в значительной степени сохраняла классический культ красивого человеческого, прежде всего женского, тела, но христианские богословы уже вели бескомпромиссную и вполне успешную борьбу с наготой, разжигающей похоть. Происходили радикальные изменения в области морали, которые влияли буквально на все. Прибегая к светским и церковным источникам, автор рассказывает, как отражалось на повседневном образе существования византийских женщин немирное соседство христианского аскетизма и античной свободы нравов, — о том, как они жили, любили, растили детей.
Крупнейший американский историк Нельсон Дибвойз по крупицам, основываясь на свидетельствах античных авторов, данных археологии и нумизматики, воссоздал историю одной из величайших империй древности — Парфянского царства. В лучшую пору своего существования Парфия вбирала в себя территории современных Ирана, Ирака, Афганистана, Пакистана и Туркменистана и соперничала с другой великой империей — Римской. Весной 53 года до н. э. парфяне в битве при Каррах нанесли жестокое поражение римской армии Марка Лициния Красса и к 40 году до н. э.
После Альбигойского крестового похода — серии военных кампаний по искоренению катарской ереси на юге Франции в 1209–1229 годах — католическая церковь учредила священные трибуналы, поручив им тайный розыск еретиков, которым все-таки удалось уберечься от ее карающей десницы. Так во Франции началось становление инквизиции, которая впоследствии распространилась по всему католическому миру. Наталия Московских рассказывает, как была устроена французская инквизиция, в чем были ее особенности, как она взаимодействовала с папским престолом и королевской властью.
«С палаткой по Африке» — это описание последнего путешествия Шомбурка. Совершил он его в 1956 году в возрасте 76 лет с целью создать новый фильм об африканской природе. Уважение к Шомбурку и интерес к его работе среди прогрессивной немецкой общественности настолько велики, что средства на путешествие собирались одновременно в ГДР и ФРГ. «С палаткой по Африке», пожалуй, наиболее интересная книга Шомбурка. В ней обобщены наблюдения, которые автору удалось сделать за время его знакомства с Африкой, продолжающегося уже шесть десятилетий.
Автор прожил два года в Эфиопии. Ему по характеру работы пришлось совершать частые поездки по различным районам этой страны. Он сообщает читателю то, что видел своими глазами. А видел он много: столицу и деревни, истоки Голубого Нила и степи Эфиопского нагорья, морские ворота страны — Эритрею и древний город Гондар. Книга содержит интересный материал о жизни народа и сложных проблемах сегодняшней Эфиопии. [Адаптировано для AlReader].
Книга представляет собой свод основных материалов по археологии Месопотамии начиная с древнейших времен и до VI в. до н. э. В ней кратко рассказывается о результатах археологических исследований, ведущихся на территории Ирака и Сирии на протяжении более 100 лет. В работе освещаются проблемы градостроительства. архитектуры, искусства, вооружения, утвари народов, населявших в древности междуречье Тигра и Евфрата.
Очерки советского историка-арабиста написаны на основе впечатлений от поездки по Средиземному морю в октябре 1977 г., во время которой автор побывал в Стамбуле, на Кипре, Крите, Мальте, Сицилии и Корсике, а также в некоторых городах Италии и Греции. Главное внимание уделяется современному облику и повседневной жизни Стамбула, Кипра и Мальты, а также историческим, культурным и демографическим связям с Востоком островов Средиземноморья. В книге освещаются особенности контактов жителей южной Европы с Востоком, роль некоторых групп средиземноморских европейцев в арабских странах, обосновывается оценка Средиземноморья как древнего района сближения пародов Европы и Востока.
Автор книги, известный советский арабист, повествует о своих впечатлениях от посещения арабских стран Магриба — Алжира, Марокко и Туниса. Рассказы о различных сторонах сегодняшней жизни, быта и культуры народов этих стран сочетаются с экскурсами в их историю. Специальное внимание автор уделяет воздействию на страны Магриба общеарабской специфики, культурных традиций средиземноморского региона.
Автор — выдающийся немецкий писатель и естествоиспытатель — рассказывает о кругосветном плавании на борту русского брига «Рюрик» (1815–1818) под командованием капитана О. Коцебу. В своих путевых заметках он подробно описывает нравы и обычаи коренных жителей островов Тихого океана, рассказывает о встречах на Камчатке, Аляске, Алеутских, Сандвичевых и других островах. В яркой художественной форме он рисует картины повседневной жизни экспедиции, героическую борьбу с трудностями ее участников.
Автор книги — журналист-международник — рассказывает на основе личных встреч, впечатлений и материалов бирманской прессы о жизни, культуре, традициях и обычаях народов сегодняшней Бирмы. Очерки о людях, городах Бирмы, ее исторических памятниках содержат малоизвестные сведения, интересные для советского читателя.