Письма к утраченной - [23]
Впрочем, что удивляться? Джесс спустилась на первый этаж, надела пальто-тренч. Слишком долго она сидит взаперти, нужно что-нибудь сделать – работу поискать, например. Ей принц не светит, нужно самой выкручиваться. Вдобавок на столе у окна лежит письмо. Джесс взяла его и спрятала в карман.
Воздух был холодный и сырой, зато свежий. Улицы полнились людьми, шумели машины. На лесах, загородивших фасад магазина, перекрикивались строители. Мужчина в хорошем костюме, с огромным картонным стаканом кофе, увлеченный телефонным разговором, чуть не налетел на Джесс – она вовремя отскочила.
Вчера, когда она вышла в город, ей казалось, что все только на нее и смотрят, даром что были сумерки и конец рабочего дня. Люди в такое время думают лишь о том, как бы поскорее добраться домой и что купить на ужин. И вообще, здесь – Лондон, а в Лондоне не принято устанавливать визуальный контакт. И все-таки Джесс не могла отделаться от ощущения, что встречные пялятся на ее старомодное пальто и туфли не по размеру.
Сейчас, среди дня, все иначе. Взгляды скользят по Джесс, не задерживаясь, будто она прозрачная. Точно такой же эффект она произвела на симпатичного темноволосого парня. Никто не знает, кто такая Джесс. Никому нет до нее дела. Она среди чужих, а потому невидима.
Глава 6
Альф Броутон завел свинью.
Рождество вышло унылое, продуктовая карточная удавка затягивалась все туже, пришлось забыть о традиционных маленьких радостях. Поэтому когда в баре «Альбиона» кто-то обмолвился – дескать, в Палмерс-Грин свинья принесла восемь поросят, – воображение Альфа мигом нарисовало картинку: блестящий от жира, румяный свиной окорок посреди стола, и всего лишь через год. Не дослушав длинный перечень возражений Ады, Альф переоборудовал угольный сарай под хлев и поместил туда крохотную, бархатно-розовую свинку по кличке Зефирка.
– Полоумный мне достался муж, – прокомментировала Ада, водрузив обширный бюст на сложенные по-наполеоновски руки. – Он муху не забьет, не то что свинью. Чует мое сердце, на будущее Рождество эта животина будет не на столе у нас благоухать, а за столом хрюкать, рядом с папочкой Альфом.
– Она такая славная, – пробормотала Стелла и плотнее запахнула пальто при виде того, как Зефирка тычется рылом в овощные очистки.
– Будем надеяться, что окорок у нее будет мягкий. Спасибо за вклад в откорм, душенька. Пойдемте, напою вас чаем. Холод-то какой!
Время было послеобеденное, и февральский день решил, что на сегодня можно прекратить борьбу за свет. Мир окрасился в грязно-серые тона вроде тех, что преобладают на жилетах преподобного Стоукса. Стелла понимала: от чая следует отказаться, чай нынче дорог, – однако не устояла перед соблазном. Ей предлагали не только попить горяченького, но и поговорить с приятным человеком. При преподобном Стоуксе, который занял место Чарлза, приходской дом перестал быть домом для Стеллы. Разбились ее мечты о собственном уютном жилище.
В кухне было тепло и душно, пахло мясом, над кастрюлькой поднимался густой пар.
– Баранья кость, – пояснила Ада, прикрыв дверь. – Мистер Фэйракр из-под прилавка достал. Супчик будет чуть наваристее, хотя я не обольщаюсь. Запах сулит куда больше, чем можно выжать от этого мосла. В общем, сдобрим талую водичку, как мой муж выражается.
– Это он моего супа не пробовал, – скисла Стелла.
Надо, ох надо быть поприветливее с мистером Фэйракром, не конфузиться так от его замечаний и шуточек. Но Стелла ничего не может с собой поделать: вспыхивает, еще когда формулирует просьбу в голове. С другой стороны, стоит ли стараться, если стряпает она теперь лишь на себя да на преподобного Стоукса? Тот непривередлив, уплетает все, что Стелла ему подает; ни жалоб от него не услышишь, ни похвалы не дождешься. Прожорливость преподобного пугала Стеллу. Можно подумать, он слыхом не слыхивал о продуктовых карточках!
– Не берите в голову, – утешала Ада, отмеривая драгоценные свежие чайные листики, чтобы присовокупить их к старой заварке. – Просто вам опыта недостает. Таким хитростям, знаете ли, по многу лет хозяйки учатся. Вот я, например: никакого Гитлера еще и в помине не было, когда я целое семейство в пять душ на несколько шиллингов в неделю кормила. Так что мне все эти уловки известны.
Расставляя чашки, Ада подозрительно взглянула на Стеллу.
– Ну-ка, признавайтесь, душенька: как вы питаетесь? Вид у вас, прямо скажем, будто вы недоедаете.
– Нынче все недоедают.
Ада оправила фартук на пышных бедрах.
– Это верно, да только кое у кого накопления про черный день имеются. А вы вдобавок инфлюэнцей переболели. Вам нужно сил набираться.
– Я здорова.
Стелла обхватила чашку озябшими ладонями. Инфлюэнца свалила ее перед самым Новым годом, первые несколько недель сорок третьего года она провела в постели, то в поту, то в ознобе, мучимая галлюцинациями, слишком реальными для бреда, слишком бредовыми для реальности. Выздоровление шло медленно.
– А с виду не скажешь. Как вас только ветром до сих пор не унесло!
Ада попала в самую точку: именно такие ощущения, насчет ветра, были у Стеллы. Еще ей казалось, что она становится прозрачной. И может вовсе исчезнуть. Весь мир – цветное кино, и только Стелла завязла в черно-белом, двухмерном варианте, замерла во времени невестой, слабоумно улыбающейся в объектив.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
Знаем ли мы, чего хотим на самом деле? Кого любим, кого ненавидим, о чем мечтаем? Как часто наши представления о счастье обманчивы? В крупном американском городе начала 60-х молодая женщина живет таинственной двойной жизнью – в реальности и во сне. В реальности она – Китти Миллер, незамужняя владелица небольшого книжного магазинчика, живущая исключительно для себя, никому не обязанная отдавать отчет в своих действиях. Во сне – домохозяйка Кэтрин Андерссон, счастливая жена и мать, обожающая своего мужа и детей. Но какая из этих жизней реальна? Китти ли грезит несбывшимися мечтами о семейном счастье? Или, напротив, Кэтрин снятся мечты о свободе?
Одинокая молодая женщина Эмили, унаследовавшая огромное поместье в Провансе, с благодарностью приняла помощь и поддержку привлекательного англичанина Себастьяна Карратерса. А потом – и его предложение руки и сердца… Молодожены уехали вместе в фамильное имение Себастьяна в Йоркшире. И именно там Эмили нашла одну старинную записную книжку. Книжку, хранящую в себе загадочную историю любви, предательства и утраты, семейных интриг и семейных тайн… Она убеждается: прошлое отбрасывает длинные тени. Но неужели события, случившиеся много десятилетий назад, способны повлиять не только на настоящее, но и на будущее Эмили и ее близких?..
Роман, удостоенный Пулитцеровской премии за 1992 год и положенный в основу сценария одноименного фильма с Мишель Пфайффер и Джессикой Лэнг в главных ролях. Роман, который критики называли выдающимся, завораживающим, пугающим, правдивым и прекрасным. Это история семейства Ларри Кука, хозяина огромной фермы площадью в тысячу акров, ставшей яблоком раздора для трех его дочерей: Джинни, Роуз и Кэролайн. Это драма, балансирующая между злостью и отчаянием, обидой и прощением, любовью и ненавистью. Сколько скелетов хранится за семью замками в фамильных шкафах богатой фермерской семьи Кук? Сколько конфликтов, тлеющих годами и десятилетиями, только и ждут случая вспыхнуть полноценным пожаром? Сколько печальных и постыдных тайн могут однажды выйти на свет? И что случится, когда вырвется наконец на волю давно скрываемое безумие жестокого и властного отца трех взрослых дочерей?
Прошлое должно оставаться прошлым? Преуспевающий фотограф Одри не держала зла на бывшего любовника Тони: ведь он сделал ей лучший подарок в ее жизни – дочурку Бронвен. Но однажды случилось нежданное: Тони трагически погиб, завещав ей и Бронвен прекрасное фамильное поместье неподалеку от провинциального австралийского городка Мэгпай-Крик. Прошлое – всего лишь лекарство от скуки? Одри надеялась: они с дочкой будут счастливы в Торнвуде. Но эта сильная, решительная женщина не могла быть готова к тому, что именно начнет открываться ей с каждым днем жизни в доме чужой семьи.