Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту - [55]

5. Когда я рассказал об этом царю у себя на совете, он в начале своей речи выразил, как и следовало, глубокую благодарность вам, а затем также мне, так как ему казалось чрезвычайно важным и чрезвычайно почетным, что его безопасность служит предметом такой заботы для римского сената и народа и что я прилагаю столь большое внимание, так что можно усмотреть и мою верность и значение вашего поручения. При этом вначале — это чрезвычайно обрадовало меня — он говорил со мной в таком смысле, что он не только не знает ни о каком заговоре ни против его жизни, ни против его царствования, но даже не предполагает его. После того как я поздравил его и сообщил ему о своей радости по этому поводу, однако посоветовал молодому человеку вспомнить о том случае гибели его отца743, и бдительно охранять себя, и, по совету сената, заботиться о своей безопасности, он отбыл от меня в город Кибистру.

6. На следующий день он приехал ко мне в лагерь вместе с братом своим Ариарафом и с друзьями отца, старшими по возрасту, и в тревоге и с плачем начал умолять меня о моем покровительстве и о выполнении вашего поручения, причем его браг и друзья делали то же. Так как я стал удивляться — что случилось нового, он сказал, что ему сообщено об открытии несомненного заговора, которое скрывали до моего прибытия, потому что те, кто мог бы его раскрыть, из страха молчали; но что в настоящее время очень многие, в надежде на мою защиту, смело сообщили ему то, что они знают; в числе их его брат, глубоко любящий и чрезвычайно преданный ему, говорит (и тот повторил это в моем присутствии), что его склоняли к согласию царствовать; что при жизни брата он не мог принять это предложение, однако до этого времени он, из страха перед опасностью, никогда не заявлял об этом открыто. После того как он рассказал об этом, я посоветовал царю приложить всю свою заботливость для обеспечения собственной безопасности, а его друзьям, пользовавшимся доверием его отца и деда, я предложил со всей заботой и бдительностью защищать жизнь своего царя, раз они научены жесточайшей судьбой его отца.

7. Когда царь просил меня дать ему конницу и когорты из моего войска, я, хотя и понимал, что на основании вашего постановления сената, не только могу, но и должен сделать это, тем не менее, так как дело государства, в связи с ежедневными известиями из Сирии, требовало, чтобы я возможно скорее привел войско к границам Киликии, и так как мне казалось, что после раскрытия заговора царь уже не нуждается в войске римского народа, но может защититься своими силами, посоветовал ему начать учиться царствовать, охраняя собственную жизнь; по отношению к тем, кто, как он установил, устроил заговор, воспользоваться своим правом царя; наказать тех, кого необходимо; остальных освободить от страха; воспользоваться защитой моего войска более для устрашения тех, на кого пало обвинение, нежели для борьбы; узнав о постановлении сената, все поймут, что и на основании вашего суждения я, если понадобится, возьму царя под защиту.

8. Поддержав его так, я выступил из того места и начал совершать переход в Киликию, причем я уходил из Каппадокии с такой мыслью: благодаря вашему решению, невероятному случаю и едва ли не промыслу богов, царя, которого вы провозгласили с таким почетом, когда этого никто не требовал, и которого вы препоручили моей верности, и безопасность которого вы признали предметом своей великой заботы, мое прибытие избавила от опасности готового заговора. Я счел нелишним написать вам об этом, чтобы вы, на основании того, что едва не случилось, поняли, что вы много ранее приняли меры, чтобы этого не случилось, и я тем ревностнее сообщил вам об этом, что я, мне кажется, усмотрел у царя Ариобарзана такие признаки доблести, дарования, верности, расположения к вам, что вы, видимо, не без оснований проявили столь большую заботу и внимание ради его безопасности.

CCXXI. Аппию Клавдию Пульхру, в Рим

[Fam., III, 8]

Лагерь около Мопсугестии744, 8 октября 51 г.

Проконсул Марк Туллий Цицерон шлет привет императору745 Аппию Пульхру.

1. Хотя я и видел, насколько я мог понять из твоего письма, что ты будешь читать это письмо, находясь близ Рима746, когда уже утихнут ничтожнейшие пересуды людей из провинции, тем не менее, раз ты так подробно написал мне о речах бесчестных людей, я счел нужным постараться коротко ответить на твое письмо.

2. Но две первые главы твоего письма мне следует как-то обойти молчанием: ведь они не содержат ничего, что было бы определенным или достоверным, кроме того, что я своим выражением лица и молчанием показал, что я тебе не друг, и что это можно было понять и за судейским столом, когда что-нибудь разбиралось, и на некоторых пирах. Что все это не имеет никакого значения, я могу понять; но хотя оно и не имеет никакого значения, я даже не понимаю, что говорится. Знаю одно: мои многочисленные и хвалебные высказывания, с которыми я выступал и с возвышения747 и на ровном месте, высоко превознося тебя и особенно стараясь отметить нашу дружбу, могли до тебя дойти в их правильном виде. Что же касается послов