Письма из ссылки - [19]

Готовы ли мы поддержать нынешний официальный сдвиг? Безусловно. Всеми силами и средствами. Считаем ли мы, что этот сдвиг увеличивает шансы оздоровления партии без слишком больших потрясений? Считаем. Готовы ли мы содействовать этому именно пути? Всемерно и всецело.

Обвинение нас в том, что мы нарушили обещание, данное Пятнадцатому съезду, есть грубый и нелояльный вздор. Мы говорили искренне и добросовестно о нашей готовности отказаться от фракционных методов. Мы при этом твердо рассчитывали именно на то, что вышеупомянутый хвост непременно ударит по вышеупомянутой голове и вызовет в партии сдвиг, который даст возможность защищать правильную линию, без фракционных конвульсий. Но о какой же нефракционности можно говорить при исключении из партии? "Нефракционность" равносильна в этом случае отречению от партии. Только гнусный чиновник способен ставить такие требования большевику. Пятаков глубокомысленно разъясняет нам, что наше положение "противоречиво", поэтому он, видите ли, ныряет на дно. Для утопленника, что и говорить, все противоречия исчезают. Но только, как говорится у Чехова, "мертвый труп утоплого человека" -- вряд ли подходящий вождь в революционной борьбе. Противоречие в нашем положении есть жизненное, историческое противоречие, которое может быть преодолено только действием, опирающимся на правильное познание объективного хода вещей.

Требуем ли мы в нашем письме в Коминтерн восстановления в партии? Безусловно, требуем. Обязуемся ли соблюдать дисциплину и не строить фракцию? Обязуемся. Сейчас, при наметившемся и нами же обусловленном официальном сдвиге, у нас для такого обязательства гораздо больше возможностей и шансов, чем полгода или год тому назад.

Незачем говорить, что тон письма должен быть совершенно спокойный, так, чтобы ясно было видно то, что есть: именно, что политика эпигонского самодурства ни в малейшей степени не ожесточила нас -- политика не знает злобы-- мы глядим повыше и подальше этого, и наше, вполне определенное, отношение к крохоборчеству, оппортунизму, нелояльности и вероломству -нимало не затемняет нашего отношения к исторической партии большевиков, тем более к историческим задачам международного рабочего класса.

9 мая 1928 г.

ЦИРКУЛЯРНОЕ ПИСЬМО 14 мая 1928 г.

Уважаемый товарищ,

Вы опрашиваете совета, "о чем сейчас писать", "какие темы более нужны в данное время". Мне очень трудно Вам ответить на этот вопрос уже по тому одному, что я не знаю Вас лично, не знаю круга Ваших наблюдений, объема Вашего жизненного опыта и размера Вашей писательской силы. Таких тем, которые были бы пригодны для всякого писателя, как Вы прекрасно понимаете, не существует. Да и вообще трудно, мне кажется, художнику гоняться за какой-то "наиболее нужной темой". Не правильнее было бы подойти к вопросу с другого конца, именно -- вглядеться хорошенько в свой собственный жизненный опыт, начиная с раннего детства и до сегодняшнего дня, и выбрать из этого опыта наиболее значительное, яркое, убедительное, то есть прежде всего то, что лучше всего знаешь и понимаешь. Если у писателя при этом правильная общественная ориентировка и если она не сидит на нем как мундир, а вошла нераздельной частью в его творческое сознание, тогда всякая сколько-нибудь серьезная и значительная тема повернется к читателю "нужным" концом. Вот на первый раз все, что я могу Вам ответить три всей готовности на поставленные Вам,и вопросы.

С товарищеским приветом

([Л. Троцкий]

г. Алма-Ата 14 мая 1928 г.

ЦИРКУЛЯРНОЕ ПИСЬМО 16 мая 1928 г.

Как мы здесь живем?--спрашиваете Вы. На этот вопрос уже приходилось отвечать десятки раз, так как число наших "корреспондентов" очень быстро возрастает. Тем не менее признаю полную законность этого вопроса, так как и сам с наибольшим интересом читаю те письма, в которых товарищи рассказывают о себе, о своем переселении, о том, как устроились, как живут и чем занимаются.

Сообщаю вкратце: недели три прожили в гостинице, после того нам дана была возможность переселиться на квартиру, сперва занимавшую полдома, а ныне "органическим путем" захватившую весь дом. Впрочем, дом этот состоит из четырех комнат. В виде исключения, в квартире имеется электричество. Ввиду крайней слабости электростанции здесь электричество имеется лишь в учреждениях и в квартирах госслужащих. Однако вследствие той же слабости и прямо-таки негодности электростанции электрический ток, который по расписанию должен действовать примерно с семи часов вечера до двенадцати ночи, шутит каждый вечер злые шутки, давая перебои на несколько минут, иногда на полчаса и больше. Квартира остается в темноте, и обитатели оной начинают перекликаться: зажигать ли свечи и керосиновую лампу, или ждать возрождения электрического тока.

В смысле снабжения продуктами здесь также наблюдаются жестокие перебои, особенно в отношении хлеба. Вот уж месяца полтора, как город особенно тяжко страдает от недостатка хлеба: жестокие очереди, крайне ограниченное количество хлеба и в высшей степени плохое качество.

Пуд пшеничной муки был все время на вольном рынке на уровне примерно 20 рублей, а за последний месяц стал подниматься в цене и дошел до 25 рублей. Должен, однако, сказать, что мы, лично, пользуемся на этот счет всякими льготами. Был только один критический момент, когда нельзя было вовсе достать хлеба. Но как раз накануне мы совершенно неожиданно получили из Москвы по почте от П. С. Виноградской посылку прекраснейшей муки и самостоятельно изготовили из нее хлеб самого высшего качества.