Письмо Троцкого жене
Публикуемый ниже документ - письмо Л. Д. Троцкого от 19 июля 1937 года своей жене, - Н.И. Седовой-Троцкой, - хранится в архиве Троцкого в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета, фонд bMs Russ 13.1 (10598-10631), папка 8.
Машинописная копия письма хранится также в международном институте социальной истории (Амстердам), в фонде бумаг Троцкого и его сына Льва Седова "Cоциалистический интернационал большевиков-ленинцев" (SIBL).
Следует отметить, что в том же 1937 году Троцкий вел очень личный дневник, предназначавшийся только для глаз Троцкого и его жены Наталии Седовой и что этот дневник, видимо, Троцким или его женой был впоследствии уничтожен. Письмо от 19 июля 1937 года уничтожено не было. Более того, рукописный текст был перепечатан, и в копии письмо было переслано в Амстердамский архив. Это дает основания предполагать, что и Троцкий, и его жена не возражали против оставления этого письма потомкам.
Публикуя этот единственный в своем роде документ, мы предоставляем читателю право самому сделать выводы о личности автора письма, одного из вождей русской и мировой революции.
Юрий Фельштинский ([email protected])
Это письмо отправляю другим путем 19/VII 1937 [г.], 13 часов.
Сейчас буду обедать. - После того, как отправил тебе письмо, мылся. Около 10 1/2 приступил к чтению старых газет (для статьи) , читал, сидя в chaise longue под деревьями, до настоящей минуты. Солнце я переношу хорошо, но для глаз утомительно. Нужны, очевидно, темные очки. Но как их купить без меня? Почти немыслимо.
В воскресенье Ландеро хотели пригласить меня на завтрак, но я спасся, приехав сюда поздно. Возможно, что такое приглашение последует в следующее воскресенье. Имей это в виду, если приедешь сюда до воскресенья: платье и пр[очее]. Мне придется, видимо, ехать, как есть: к столь знаменитому бандиту они отнесутся снисходительно, но жена бандита - как-никак дама, одним словом, леди, в задрипанном виде ей не полагается ездить к лордам. Прошу сурьезно учесть!
Сейчас буду есть собственноручно пойманную рыбу, потом залягу отдыхать часика на два, затем совершу прогулку.
Физическое самочувствие хорошее. Моральное - вполне удовлетворительное, как видите, из юнкерского (58-летний юнкер!) тона этого письма.
Обедать не зовут. В среду поеду, вероятно, в Пачука - отправить письма, поговорить по телефону или послать, в случае .надобности, телеграмму. Опасаюсь, что не застану тебя дома. Но я смогу провести в Пачука часа 2-3 и дождаться тебя.
Могу приехать до 9 часов утра и, следовательно, застигнуть тебя наверняка, если ты не будешь уже в Корнавана. - Кстати: ты говорила, что поедешь дня на два. Этого абсолютно недостаточно. Надо оставаться до восстановления обоняния. Здесь на этот счет условия неблагоприятные.
Обедал. Лежа, читал Temps. Заснул (недолго) Сейчас 3 1/2. Через 1/2 часа чай. Отложить прогулку? А вдруг дождь. Пожалуй, пойду сейчас. Наталочка, что вы делаете теперь? Отдыхаете (от меня) ? Или у тебя операция? Опять флюс? Как бы хотелось, чтоб ты оправилась полностью. Как бы хотелось для тебя крепости, спокойствия, немножко радости.
С тех пор, как приехал сюда, ни разу не вставал мой бедный хуй. Как будто нет его. Он тоже отдыхает от напряжения тех дней. Но сам я, весь,помимо него,- с нежностью думаю о старой, милой пизде. Хочется пососать ее, всунуть язык в нее, в самую глубину. Наталочка, милая, буду еще крепкокрепко ебать тебя и языком, и хуем. Простите, Наталочка, эти строчки, кажется, первый раз в жизни так пишу Вам.
Обнимаю крепко, прижимая все тело твое к себе. Твой Л.
