Письма из ссылки - [14]
[Л. Троцкий] [Конец апреля 1928 года]
ТРЕТЬЕ ПИСЬМО ПРЕОБРАЖЕНСКОМУ
Конец апреля 1928 г.
Дорогой Е. А.
Вчера получил Ваше письмо, посланное воздушной почтой Таким образом, все письма дошли, причем последнее письмо шло 16 дней, т. е. на б дней меньше обычных писем.
Третьего дня я отправил Вам подробнейший ответ на Ваши возражения по части китайской революции. А сегодня, проснувшись, вспомнил, что не ответил Вам (как будто) на тот аргумент, который Вы считаете важнейшим, насколько я понимаю. Вы пишете:
"Ваша основная ошибка заключается в том, что Вы характер революции определяете в основе по тому, кто ее делает, какой класс, т. е. по субъекту действия, а объективному содержанию процесса придается как будто второстепенное значение".
Дальше Вы приводите в качестве примера ноябрьскую революцию в Германии, революцию 1789 года во Франции и будущую китайскую революцию.
Этот аргумент есть, в сущности, только "социологическое" (говоря высоким штилем) обобщение всех остальных Ваших конкретных экономических и исторических соображений. Но я хочу ответить на Ваши соображения и в их обобщенной социологической формулировке, ибо при этом "основная ошибка" (Ваша, а не моя) выступает наиболее явственно.
Как характеризовать революцию: по классу, который ее совершает, или по социальному содержанию, которое она в себе несет. Противопоставление одного другому в такой общей форме заключает в себе теоретическую ловушку. Якобинский период французской революции был, конечно, периодом мелкобуржуазной диктатуры, причем мелкая буржуазия -- в полном соответствии со своей "социологической" природой -- прокладывала пути для крупной буржуазии. Ноябрьская революция в Германии была началом пролетарской революции, но задержанная на первых же своих шагах мелкобуржуазным руководством успела только сделать кое-что из недоделанного буржуазной революцией. Как же назвать ноябрьскую революцию: буржуазной или пролетарской? И то, и другое будет неправильно. Место ноябрьской революции определится тогда, когда мы дадим и механику этой революции и определим ее результаты. Между механикой (понимая под нею, разумеется, не только движущую силу, но и руководство) и между результатами противоречия в таком случае не окажется: и механика, и результаты имеют "социологически" межеумочный характер. Но я позволю себе спросить Вас: а как Вы назовете венгерскую революцию 1919 года? Вы скажете: пролетарской. Почему: ведь "социальное-то содержание" венгерской республики оказалось капиталистическим. Вы ответите: это социальное содержание контрреволюции, а не революции. Правильно. Примените теперь это к Китаю. "Социальное содержание может быть при диктатуре пролетариата (опирающейся на союз с крестьянством) в течение известного времени еще не социалистическим, но путь к буржуазному развитию от диктатуры пролетариата может вести только через контрреволюцию. Поэтому на счет социального содержания приходится сказать: "будем посмотреть".
В том-то и дело, что политическая механика революции, которая, конечно, в последнем счете опирается на экономическую базу (не только, однако, национальную, но и интернациональную) , не может быть, однако, абстрактно-логически выведена из этой экономической базы. Во-первых, самая база очень противоречива, и "зрелость" ее не поддается голому статистическому определению; во-вторых, экономическую базу, как и политическую обстановку, надо брать не в национальных, а в интернациональных рамках, учитывая диалектическое взаимодействие национального и интернационального; в-третьих, классовая борьба и ее политическое выражение, развиваясь на экономических основах, имеют, однако, и свою собственную логику развития, очень властную, из которой нельзя выскочить. Когда Ленин говорил в апреле 1917 года, что спасти Россию от разложения и гибели может только диктатура пролетариата, то Суханов (наиболее последовательный оппонент) отвечал двумя основными доводами: 1) социальное содержание буржуазной революции еще не осуществлено; 2) Россия экономически еще не созрела для социалистической революции. Что отвечал Ленин? Созрела или не созрела это опять-таки "будем посмотреть"; статически этого определить нельзя; это определится по ходу вещей, притом не иначе, как в международном масштабе. Но независимо от того, говорил Ленин, как это социальное содержание определится в конце концов, сейчас, сегодня, нет другого пути для спасения страны -- от голода, войны и закабаления, кроме захвата власти пролетариата.
Вот это самое и приходится теперь сказать по отношению к Китаю. Неправильно, во-первых, будто аграрная революция составляет основное содержание нынешней исторической борьбы. В чем должна состоять эта аграрная революция? В черном переделе. Но таких черных переделов в китайской истории было немало. А потом развитие снова возвращалось "на круги своя". Аграрная революция есть истребление китайских землевладельцев и китайских чиновников. А национальное объединение в Китае и экономический суверенитет означают освобождение от мирового империализма, для которого Китай остается важнейшим предохранительным клапаном против крушения европейского, а завтра-американского капитализма. Аграрный переворот в Китае без национального объединения и таможенной автономии (по существу: монополии внешней торговли) не открыл бы Китаю никакого выхода и никаких перспектив. Этим и предопределяется гигантский размах и чудовищная острота той борьбы, которая предстоит в Китае, -- теперь, после опыта, уже проделанного всеми участниками. Что же в этих условиях должен сказать себе китайский коммунист? Ужели же он может рассуждать так: социальное содержание китайской революции может быть только буржуазным (сие доказано такими-то и такими-то таблицами); нельзя поэтому ставить себе задачей диктатуру пролетариата; социальное содержащие предписывает в своем крайнем случае коалиционную диктатуру пролетариата и крестьянства; но для коалиции (речь идет, конечно, о политической коалиции, а не о "социологическом" союзе классов) нужен партнер; Москва меня учила, что таким партнером является Гоминьдан-- сперва весь, потом без правых, потом левый Гоминьдан; однако левого Гоминьдана не оказалось; что же тут делать? Очевидно, остается мне, китайскому коммунисту, утешаться тем соображением, что "сейчас еще ничего нельзя сказать, выдвинет ли китайская мелкая буржуазия какие-либо партии .." или не выдвинет. А может, вдруг выдвинет? Китайский коммунист, который стал бы рассуждать по этому рецепту, зарезал бы китайскую революцию. Дело идет, разумеется, меньше всего о том, чтобы призвать Киткомпартию к немедленному восстанию для захвата власти. Темп целиком зависит от обстоятельств. Задача состоит в том, чтобы компартия насквозь прониклась тем убеждением, что третья китайская революция может победоносно завершиться только диктатурой пролетариата под руководством компартии. Причем это руководство надлежит понимать не "вообще", а в смысле непосредственного обладания полной революционной властью. А каким темпом придется строить в Китае социализм, это "будем посмотреть".
У каждой книги своя судьба. Но не каждого автора убивают во время работы над текстом по приказанию героя его произведения. Так случилось с Троцким 21 августа 1940 года, и его рукопись «Сталин» осталась незавершенной.Первый том книги состоит из предисловия, незаконченного автором и скомпонованного по его черновикам, и семи глав, отредактированных Троцким для издания книги на английском языке, вышедшей в 1941 году в издательстве Нагрет and Brothers в переводе Ч. Маламута.Второй том книги «Сталин» не был завершен автором и издается по его черновикам, хранящимся в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета.Публикация производится с любезного разрешения администрации Гарвардского университета, где в Хогтонской библиотеке хранятся оригинал рукописи, черновики и другие документы архива Троцкого.Под редакцией Ю.Г.
Книга Льва Троцкого "Моя жизнь" — незаурядное литературное произведение, подводящее итог деятельности этого поистине выдающегося человека и политика в стране, которую он покинул в 1929 году. В ней представлен жизненный путь автора — от детства до высылки из СССР. "По числу поворотов, неожиданностей, острых конфликтов, подъемов и спусков, — пишет Троцкий в предисловии, — можно сказать, что моя жизнь изобиловала приключениями… Между тем я не имею ничего общего с искателями приключений". Если вспомнить при этом, что сам Бернард Шоу называл Троцкого "королем памфлетистов", то станет ясно, что "опыт автобиографии" Троцкого — это яркое, увлекательное, драматичное повествование не только свидетеля, но и прямого "созидателя" истории XX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Историю русской революции` можно считать центральной работой Троцкого по объему, силе изложения и полноте выражения идей Троцкого о революции. Как рассказ о революции одного из главных действующих лиц этот труд уникален в мировой литературе – так оценивал эту книгу известный западный историк И. Дойчер. Тем не менее она никогда не издавалась ни в СССР, ни в России и только сейчас предлагается российскому читателю. Первый том посвящен политической истории Февральской революции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящее издание включает все дневники и записи дневникового характера, сделанные Троцким в период 1926-1940 гг., а также письма, телеграммы, заявления, статьи Троцкого этого времени, его завещание, написанное незадолго до смерти. Все материалы взяты из трех крупнейших западных архивов: Гарвардского и Стенфордского университетов (США) и Международного института социальной истории (Амстердам). Для студентов и преподавателей вузов, учителей школ, научных сотрудников, а также всех, интересующихся политической историей XX века.
В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.