Писатели и советские вожди - [5]
Через неделю Л. Б. Каменев принял Куприна в Моссовете. «Каменев в Москве убеждал меня для успеха дела, — вспоминал Куприн, — непременно внести в газету полемику. „Вы можете хоть ругать нас“, — сказал он весело. Но я подумал про себя: „Спасибо! Мы знаем, что в один прекрасный день эта непринужденная полемика может окончиться на Лубянке, в здании ЧК“, — и отказался от любезного совета»[21].
25 января 1919 г. в Кремле прошло совещание с участием Д. Бедного, А. Каменева, А. Куприна, В. Милютина и Л. Сосновского. В финансировании газеты Куприну было отказано и предложено участвовать в журнале «Красный пахарь»[22]. Историю о встрече Куприна с Каменевым описал еще один литератор: «Куприн хлопотал о разрешении издавать чуть ли не на советскую субсидию „беспартийную“ газету Ни с субсидией, ни с газетой не выгорело. Из всей вышеописанной истории Куприн сделал единственно правильный вывод — сбежал вместе с Юденичем»[23]. Вернувшись домой, Куприн принимал некоторое участие в культурной жизни Петрограда, в. частности — в горьковском издательстве «Всемирная литература» (об одном из собраний в издательстве К. Чуковский записал 5 марта 1919 г.: «Куприн вдруг стал рассказывать, как у него делали обыск. „Я сегодня не мог приехать в Петербург. Нужно разрешение, стой два часа в очереди. Вдруг вижу солдата, который у меня обыск делал. Говорю: — Голубчик, ведь вы меня знаете… Вы у меня в гостях были! — Да, да! (И вмиг добыл мне разрешение)…“»[24].
Как и многие в Петрограде, Куприн ожидал прихода Юденича, при этом его знакомые знали о новых московских связях Куприна и он не отказывал им в просьбах походатайствовать перед кремлевскими вождями.
>А. И. Куприн — Л. Б. Каменеву.
кратковременное наше знакомство в Москве не давало бы мне права беспокоить Вас личной просьбой. Но те впечатления внимания и доброжелательности, которые у меня связаны в памяти с Вами, утверждают меня в смелости просить Вас о помощи другому лицу.
Соблаговолите принять и выслушать Ксению Александровну Леванда, подательницу этого письма. Ее сын, состоявший начальником отдельной бригады в Петрограде — Артемий Борисович Леванда — был арестован 17 июня с.г., а через месяц отправлен в Москву, где и находится на принудительных работах на заводе «Проводник» в Лефортове.
Обвинения ему не предъявили и допроса не производили. По справке, наведенной политическим комиссаром штаба бригады в Ч. К., арест состоялся лишь на время осадного положения. За благонадежность его могут поручиться все его сослуживцы, а между тем арест длится при весьма тяжелых условиях до сих пор.
Боюсь затруднять Вас длинным письмом. К. А. Леванда вкратце дополнит его необходимыми подробностями. Я ж пользуюсь случаем еще раз уверить Вас в моем искреннем уважении и вечной готовности служить Вам
А. Куприн
1919.3/IX[25].
О дальнейшей судьбе А. Б. Леванды удалось узнать немногое. Точно установлено, что в 1919 г. он остался жив. Вполне возможно, что обращение к Каменеву сыграло в этом свою роль. Известно также, что впоследствии Леванда перебрался в Москву, жил на Шаболовке и работал инженером в тресте Мосстрой. Репрессии 1930-х годов его не пощадили — имя Леванды значится в мартирологах общества «Мемориал».
Что касается маршрутов Куприна, то они в 1938-м вернули его в родную Гатчину (после Эстонии, Гельсингфорса и длительного Парижа).
Анна Васильевна Ганзен — сотрудница «Всемирной литературы», переводчица с немецкого, датского, шведского и норвежского языков; в ее переводах, в частности, вышло собрание сочинений Г. Ибсена в издании А. Ф. Маркса.
В знаменитом альманахе К. И. Чуковского «Чукоккала» в 1919 г. появились стихи А. В. Ганзен, которые Корней Иванович предварил такими словами: «Много трудилась во „Всемирной литературе“ Анна Васильевна Ганзен, одна из лучших переводчиц той эпохи. Русские читатели моего поколения знали Андерсена, Ибсена, Гамсуна главным образом по ее переводам. Это была пожилая и добрая, всеми любимая женщина. Вечно хлопотала о каких-нибудь неимущих и страждущих, о голодных писателях, об инвалидах войны. По какому-то недоразумению она была арестована и вместе с дочерью очутилась в тюрьме на Шпалерной улице. Оттуда писала незатейливыми виршами письма своей приятельнице Зинаиде Афанасьевне Венгеровой, тоже работавшей в нашем издательстве. Зинаида Афанасьевна показала эти письма мне, и я попросил ее записать их в „Чукоккаллу“». Вот строки из письма, написанного 17 июня 1919 г.:
А через 14 лет К. И. Чуковский описал в дневнике человеческие достоинства А. В. Ганзен: «Анна Васильевна Ганзен, с которой я теперь все ближе знакомлюсь на работе, — выступает предо мною все ярче. Бескорыстный, отрешившийся от всякого самолюбия, благодушный, феноменально работящий, скромный человечек, отдающий каждую минуту своей жизни общественной работе — заботе о других, несет на своих плечах всю Детсекцию; мы в Горкоме писателей хотели ее премировать, но она и слышать не хочет. Между тем — так нуждается…»
