Пираты - [8]

– Я предупреждал! – закричал Эбби. – Видите, куда завел нас ваш Иона?

– Успокойтесь, – произнес Баттерфилд, но губы капитана побелели, его била мелкая дрожь.

– А что, разве не так? Во всем громадном океане он нашел это местечко, чтобы показать нам свою работу.

– Прекратите болтовню! – рассердился капитан.

Эбби почти кричал, его хорошо было слышно на носу, вся команда теперь стояла, глядя в нашу сторону.

– Убрать паруса! – гаркнул им Баттерфилд.- Лечь в дрейф,- бросил он через плечо Маджу.

Люди занялись делом, но Горн направился на корму. Сначала медленно, потом быстрее. Сжав кулаки, почти бегом взлетел он на мостик. Баттерфилд быстро шагнул между ним и Эбби.

– Выкиньте его за борт! – кричал Эбби капитану, вовсе не стремясь, однако, отодвинуть его в сторону.- Вот подходящее для Ионы судно, пусть он ведет его, куда хочет.

– Я не Иона,- мрачно сказал Горн, поверх капитана глядя на Эбби.

Эбби хмыкнул:

– Так я тебе и поверил, Словоплет.

– Сэр,- впервые я слышал от Горна такое обращение. – Я отмечен благодатью, воистину так. Я приношу счастье, как никто другой.

– Хвастливые россказни! – кипятился Эбби.

– У меня есть доказательства.

– Во загибает-то, – не унимался пушкарь.

– Хватит! – отрезал Баттерфилд, – Мистер Эбби, вернитесь к своим обязанностям, будьте добры.

– Ка-каким обязанностям? – аж заикнулся Эбби.

– Конечно же вы можете что-то сделать.

– Я могу его затопить, – отрезвел наконец Эбби. – Отправить его на дно, где ему, собственно, и место.

– Вот и отлично.- Капитан кивнул.- Возьмите лодку и переправьте сюда тела погибших, приготовьте их к погребению и займитесь пушками. – Он повернулся к Горну. – Ну, какие там у вас доказательства?

– Идемте, я покажу.

И Горн повел нас в кубрик.

5. Сундук Горна

Капитан последовал за Горном, а я – за капитаном. Мы спустились с мостика, прошли на нос, спустились в кубрик. Там было еще темнее, чем в каюте капитана. Мы остановились возле таинственного сундука.

Тускло отсвечивая от проникающего через иллюминатор света, сундук стоял, зажатый входным трапом. Искусно сплетенные веревочные ручки покачивались в такт крену дрейфующей шхуны. Черепа – или шаманские кости, или что там было внутри? – отзывались постукиванием и бренчанием.

Горн полез за пазуху и вытащил ключ, висевший у него на шее на парусинной бечеве. Он опустился на колени и прогладил сундук спереди. Ключ все еще висел на шее, когда раздался звук трения дерева о дерево, и потайная защелка подалась. Горн сел на корточки и приоткрыл крышку.

– Что же у этого типа в сундуке, думают они,- произнося это, он поднял глаза, и мне стало неловко от их яркой и честной синевы. – Что, лежа в сундуке, может топить суда и притягивать их обломки, как ведьмин компас? – Он говорил, как учитель, поучающий двух нашаливших учеников.

Меня аж трясло от любопытства, эта задержка раздражала.

– Значит, что-то важное, раз хранится под замком, – бросил я нетерпеливо.

– Частная собственность, – пояснил он. – Неприкосновенность личного имущества.

С этими словами Горн откинул крышку, мы с капитаном непроизвольно согнулись над сундуком и увидели просто-напросто одежду. Аккуратно сложенные парусиновые брюки, рубаха, вроде той, что на нем, новые башмаки для выхода на берег. Горькое разочарование. Горн снял верхний слой вещей, и теперь нашему взору предстали бутылки. Не меньше дюжины бутылок, каждая из которых по горлышко погружена в толстый, мягкий шерстяной носок.

Баттерфилд захохотал. Я чувствовал на себе его насмешливый взгляд, но глаз не поднял.

Горн запустил обе руки в сундук и вынул одну бутылку. Он держал ее так же нежно, как капитан – свой секстант. Не спеша, он стянул носок – и я ахнул.

В бутылке я увидел парусник. Прекрасное трехмачтовое судно скользило, рассекая увенчанные белыми пенными гребнями волны. Оно шло на всех парусах, вырезанных из ткани и аккуратно прикрепленных к реям. Наполненные ветром нижние и верхние паруса, кливера, носовой бурун и кильватерная струя, крошечные флаги и вымпелы, развевающиеся на ветру.

Горн вытащил и другие бутылки. Я глазел на бриги и фрегаты, военные и торговые парусники, великолепно выполненные модели, мастер словно воплотил заветную мечту кораблей – вечно мчаться с попутным ветром; каждый парусник – маленький мирок.

– Это мой флот,- вдруг заявил Горн.- Во всяком случае, я на каждом из них ходил.

– Потрясающая работа, – восхитился Баттерфилд.

Горн вручил ему и мне по бутылке. В моей прорывалась через штормовое море бригантина. Играя сквозь стекло, она, казалось, подрагивала, пена срывалась с верхушек волн.

– В этих бутылках – моя жизнь. – Сказав это, Горн начал засовывать остальные бутылки обратно в носки и укладывать в сундук. – Потеряв бутылку, я потеряю все, что связано с этим судном, так мне кажется.

Я рассматривал маленькое суденышко со всех сторон, разглядывал все паруса и реи, сверху и снизу, даже через вогнутое бутылочное донышко, служившее своеобразным увеличительным стеклом. Непостижимо, как смог Горн засунуть его в бутылку через такое узкое горлышко!

– Это «Путеводная звезда», Мой первенец. – Он нежно коснулся бутылки. – Я использовал для модели стружки с ее шпангоута.