Первые дни тишина нарушалась звоном стаканов,
бульканьем рома из сахарного тростника, который собирают на Ямайке чернокожие
африканские негры, проданные вождями торговцам "чёрным деревом" за
порох, свинец и виргинский табак, ароматом своим напоминающим запах
возбуждённой, но не удовлетворённой женщины.
Но жара, марево над гладким, как
венецианское стекло, океаном, блики солнечных зайчиков, слепящих даже в
полутьме гондека, когда очередной артиллерист
приоткрывал фальшпорт-крышку с целью освобождения
желудка для новых порций рома (который, как известно...), унылые чайки,
повисшие в расслабленных корабельных снастях - всё это нагнетало уныние,
которое мог развеять только он, Чтец, валявшийся на квартердеке в разодранной
до пупа рубахе и когда-то белых
парусиновых штанах, подаренных ему в Рио-де-Жанейро, маленькой деревушке на
побережье Южной Америки, местным вождём-жрецом индейского племени в
благодарность за чтение вслух древней узелковой книги,
хранившейся в семье жреца-вождя в течение семи или больше поколений.
Парусиновые штаны и несколько калебасов
с кашасой срубили, как срубает мачту меткий выстрел
канонира, несчастного Чтеца, уже пропитавшегося миазмами солнца и ядом океана
до печени...
Парочка дюжих богатырей-норвегов,
служивших в абордажной команде, растрясла сладкий сон Чтеца, рассыпала его по
палубе и смыла напрочь в океан парой вёдер забортной
воды.
- Читай, Чтец, пока не удавили! - хрипели они,
всю ночь прооравшие "Старшую Эдду" на мотив кабацкой песенки "У
моей девчонки шустрые ручонки!". Чтец открыл глаза и понял: ошибиться с
выбором книги никак нельзя - будут бить...
Прокрутил в памяти страницы: "В белом плаще с
кровавым подбоем" - нет, не то; "В белом венчике из роз" - не
то, не то...
Ах, вспомнил! И начал читать по памяти притихшим и
согласно кивающим в такт его периодам головами пиратов чеканные строки:
"Брошены на липкие от закисшего солода дубовые
доски украденные невесть где монеты, метнулись пышные юбки кабатчицы, грохнули
дружным залпом глиняные кружки, роняя пену на доски с варёной кабанятиной...Дёрнулись в лад
кадыки, пропуская в иссохшее нутро первые обильные струи, закапал жир с
нечёсаных усов и бород. Гуляют пираты!"
На секунду прерывался, отхлёбывал из бомбильи, и вновь продолжал ворожить гениальными словами,
вызывая ветер…
Продолжение следует…
