Корабль – не просто дом. Корабль – хрупкий,
нуждающийся в постоянной защите и заботе дом.
Какая-нибудь клёпка вылетела, канат перетёрся,
рассохлись доски или неправильно принайтован груз – и
конец всему. Со сладострастным стоном глотает пучина хрупкую скорлупку, с воем
устремляются в ад пиратские души. И спрашивает апостол Пётр Капитана: как же не
уберёг ты корабль, как допустил? И пинком отправляет
его вслед за командой на раскалённую сковороду с прогорклым оливковым маслом…
Потому Капитан строго следит, чтобы команда была одной
семьёй, по-отечески награждает непутёвых детишек своих любовью и заботой и
наказывает овец, отбившихся от стада.
А пираты – они же те же подростки. Тестостерон из ушей
льётся, подвигов требует. Вот и держит на случай нарушения дисциплины наготове
Капитан канатный ящик, на солнце раскалённый. И нарушителя в тот ящик сажает,
приказав поливать водой, чтобы не запёкся как пудинг. Пираты прозвали наказание
это русским словом banja, и крепко его побаивались.
Но природа своё берёт. И ссоры чаще, и за ножи
хватаются…До смертоубийства дело доходит. Тут о Чтеце
и вспомнили. Пусть, мол, Чтец книжку найдёт, где и дуэль настоящая, и чтобы без
крови, и к обоюдному удовлетворению.
Покопался Чтец в своём безразмерном мешке для
награбленного и три вечера читал пиратам книжку какого-то испанца Хосе Фармера,
про приключения лорда Грандрита и его друга-соперника
Калибана.
Плевались пираты от подробностей физиологических, морщились,
кое-кто даже по-русски материться стал (по-английски ведь так точно об услышанном не скажешь, там всё фекалиями ограничивается)…
А Чтец книжку закрыл и говорит: «Думаю, та дуэль, о
которой Капитан говорил, здесь во всех подробностях описана. И без крови, и без
убийства, и к обоюдному удовлетворению».
Так и порешили. И стали дуэли
по Фармеру проводить. Заберутся поссорившиеся пираты
на леера, да друг друга как лорд Грандрит и Калибан в
океан сталкивают. К обоюдному удовлетворению.
А кто упал первым, тот и проиграл. Ему в кабаке за
всех и платить…Да и помылся заодно. В океане.
***
Из записок Чтеца:
РАЗМЫШЛЕНИЯ ЧТЕЦА, НАВЕЯННЫЕ ЕМУ МАСТЕРСКИМ
ИСПОЛНЕНИЕМ МУЗЫКИ А. ВИВАЛЬДИ ОРКЕСТРОМ ПИРАТОВ, ОРГАНИЗОВАННЫМ НАДУДЕИИГРЕЦОМ
С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ПОДРУЧНЫХ ИНСТРУМЕНТОВ, ИМЕЮЩИХСЯ НА КАМБУЗЕ
СКРИПАЧ
Взмахнул – и перхоть поднялась
Метелью мотыльков-Цекропий.
Играй, скрипач! Ты не в Европе!
Здесь ты и князь, и ипостась!
Смычок – частичка жеребца.
Он ржёт, и тают кобылицы.
И масками застыли лица,
Как в ожидании конца.
Рыдай, скрипач! Ты – волонтёр,
Ты – инвалид в французском
смысле!
На штык накалывает мысли
Слепое Время – билетёр…
***
Как-то раз пираты проникли через Босфор и Дарданеллы в
Чёрное море. Брать там было особенно нечего: шаланды с греками не в счёт. Чулки
да презервативы – вот и весь груз. Чулки шерстяные вязаные ещё сбыть можно было
шотландским горцам. Чтобы ноги под юбкой не мёрзли. А презервативы из прямой
кишки египетского буйвола?
Спасибо коку. Он половину на колбасу использовал, а
вторую дальнему родственнику графу Цеппелину продал, на аэростаты.
Собственно, кроме двух разбитных девиц-славянок и
гонореи, которой переболела вся команда, за исключением Капитана и Чтеца, ничего
хорошего в Чёрном море не нашлось. И то потому лишь, что на мостик женщин не
пускали, а Чтец, как мы знаем, ничем, кроме чтения не интересовался.
Недавно нанятый в гамбургском порту
лекарь, без диплома, но с большой практикой, бывший санитар гамбургской лечебницы
для жертв квартала красных фонарей, Исаак Фрейд, взялся за дело с огоньком, то
есть предложил болящим прижечь в корабельной кузне поражённые члены, дабы
остановить нагноение, которое, по его учёному мнению, долженствовало привести
всенепременно к гангрене поражённого органа и его усекновению.
С предложением согласились лишь Капитан и Чтец,
остальные же глухо взроптали и прислали Санитару
Фрейду чёрную метку, на которой было написано: «Бей моэля!».
Про моэля команде рассказал
корабельный кок Ганс Мордехай
Штиль, утверждавший, что по вине оного моэля утратил
пять шестых своей мужественности, а десять дюймов моэль
оставил лишь для того, чтобы поиздеваться над несчастным.
Атмосфера на корабле сгустилась, да так, что Штиль
вешал в ней свой секач для рубки мяса, а близнецы-испанцы, Хулио
и Хуренито, вынесли всех святых. На всякий случай.
И тут Чтец вычитал в старинной лоции, что на побережье
маленькой черноморской страны есть болотистые заливы-лиманы, в которых добывают
целебную грязь – рапу. Правда, местные её практически всю используют для чистки
зубов, отчего зубы у них белые, но многие мрут.
Средство так и назвали – «Поморин»…
Если же этой рапой, не принимая её внутрь, обмазать
поражённую болезнью часть тела, то болезнь бесследно проходит, а здоровый член
становится ещё здоровее…
Однако, в лоции не было
сказано, как и на какое время обмазывать, и все обратили взоры на Санитара
Фрейда.
Тот, понимая, что мелкие черноморские акулы-катраны
его сразу не съедят, и мучиться придётся долго, рубанул сплеча: «Обмазываться
полностью и до тех пор, пока корка сама не отпадёт!»
Первый опыт, со словами «врачу, исцелися
сам!», провели на Санитаре, окунув его неоднократно и с удовольствием в рапу.
Выложили на солнышко, подождали, пока обсохнет, посмотрели – жив, и стали обмазывать
друг друга.
