Пирамидальная скала - [3]

— На носовых шкотах стоять! Прямо руль! — прогремел голос Джадда, и Дринкуотер увидел, что туго выбранные стаксель и кливер заполоскали на мгновение, а затем подветренные шкоты укротили их. Расстояние между яхтой и шлюпкой быстро увеличивалось по мере того, как «Аргус» продвигался вперед. Затем наверху показалось лицо капитана:

— Увидимся через неделю, мистер Дринкуотер.

— Так точно, сэр! — ответил тот и затем стал подавать команды:

— Вёсла.… На воду! Навались!

Поворотом румпеля он развернул гичку в сторону берега. Когда же он обернулся, то большой куттер, с громадным, лениво свисавшим с нока гафеля красным флагом корпорации, уже удалился на приличное расстояние.

— Отлично, парни! Легче грести! Нам миль пять до берега.

Устье реки Гарроу располагалось между двумя гранитными мысами. Северный мыс круто спускался к морю, заканчиваясь большой скалой, на которую он как бы опирался. Сама скала уходила в море серией мелких ступенек до уровня воды и ниже. Часть этого выступа, спрятанная под поверхностью воды, в спокойную погоду обнаруживалась по водоворотам, образовывавшимся во время приливо-отливных течений. Скалистый мыс с южной стороны выглядел более величественным, достаточно впечатляющим, чтобы получить собственное имя — Пен-Карроу. Громадная серая скала была испещрена трещинами и расщелинами, многие из которых были так огромны, что местные называли их zawns[1]. На множестве разнообразных уступов и террас гнездовались тысячи морских птиц: белые трёхпалые чайки, черные кайры, темно-коричневые гагарки и очаровательные небольшие морские попугаи — топорики. Птичий гам усиливался по мере приближения гички, проходившей гряду небольших скал — остатков когда-то существовавшего продолжения южного мыса, уничтоженного длительным воздействием морской стихии. Дринкуотер рассматривал их с интересом, так как полагал, что здесь мог крыться ключ к решению его задачи. У скал, должно быть, есть названия, данные им местными рыбаками, думал он, хотя на имевшейся у него несовершенной карте они были обозначены просто россыпью точек.

Он ощутил, как шлюпка поднялась под ним, и обернулся. Они уже вошли в акваторию между двумя мысами, и, глядя через плечо, он увидел, как пологая зыбь вздымалась вверх, заслоняя горизонт. Фостер, который был загребным, кивнул в сторону приближавшейся волны.

— Мы на баре, — произнес он, и энергичней заработал веслом.

Дринкуотер кивнул. Воды Атлантики несли придонный песок к устью, в то время как река, напротив, старалась выпихнуть его дальше в море. Глубина здесь, на намытой отмели, была значительно меньше окружающей акватории, поэтому и зыбь становилась более крутой. При ветре с моря она разбивалась с бешеной силой даже при полной воде, и причинила массу неприятностей капитану Пойнтону, когда его судно было захвачено врасплох у подветренного берега. Дринкуотер огляделся вокруг. Пойнтон, должно быть, пересекал именно этот бар в то буйное зимнее утро прошлым январем. Если бы не опыт Пойнтона и его влияние в совете Тринити-Хауза, то было бы маловероятно, чтобы Дринкуотер со своей командой застрял здесь на целую неделю.

— Так в чем тут дело, мистер Дринкуотер? — спросил Фостер.

Кивками и репликами остальные гребцы подтверждали свое любопытство, а гичка тем временем проходила в тени скалы Пен-Карроу. Дринкуотер вспомнил, что им было сказано лишь одно — взять необходимые вещи для недельной работы вне «Аргуса». Подобные автономные экспедиции не были чем-то необычным, но пришло время объяснить им, в чем состоит конкретная цель их работы.

— Итак, парни, прошедшим январем работорговец «Монтроз», следовавший из Вест-Индии в свой родной порт Ливерпуль, вышел на видимость берега в этом районе. С запада дул штормовой ветер, и видимость была неважная. Эдуард Пойнтон, капитан и владелец судна, обнаружив у себя под ветром берег, отдал оба якоря. Когда видимость улучшилась, он обнаружил, что стоит мористее того бара, который мы только что прошли. Якоря держали хорошо, а лот показал ему, что он стоит на глубине двенадцати саженей, грунт — мелкий песок. Все выглядело благополучно, и, несмотря на близость берега, они надеялись переждать шторм, а если положение ухудшится, они смогут проскочить здесь.

Дринкуотер показал на возвышающиеся склоны, которые окаймляли вход в устье реки.

— Узковато, — всмотрелся Фостер в нависающие утесы, навалившись всем своим весом на валёк. — Нужны крепкие нервы, чтобы провести судно через эту узкость, да еще и в шторм.

— Таковы, во всяком случае, показания Пойнтона, — продолжал Дринкуотер, внутренне согласившись с Фостером. — Как бы там ни было, ветер изменил направление на три или четыре румба и усилился. Судно развернулось на якоре, и затем неожиданно оба якорных каната лопнули. Судно перенесло через бар, и оно налетело на скалы, вон там. Пойнтон и еще четыре человека спаслись. От остальных, как и от самого «Монтроза», к следующему утру не осталось и следа. Пойнтон потерял все свое состояние. К тому же он поклялся, что канаты были в хорошем состоянии, и причиной их обрыва было не неистовство шторма, а что-то другое. Он подал заявление в корпорацию с просьбой выяснить, известно ли о существовании какого-нибудь подводного препятствия в этом месте, за которое могли бы зацепиться его якорные канаты. Но о подобном не было ничего известно, даже слухов не было. Но этот капитан Пойнтон очень упрям, и обратился в Совет Братьев. Поэтому мы здесь, будем пытаться раскрыть причину постигшей его потери.