Пирамида. Т.2 - [4]

Переплескивая через край на зеленое сукно, председательствующий дрожащими пальцами наливал себе воду.

— Я не уполномочен обсуждать с вами финансово-морально-правовые проблемы, в наши обязанности входит лишь выяснить механику вашего аттракциона, — изнеможенно, перемежая речь глотками, вспылил он, причем едва с ходу не выболтал государственную тайну. — Но вы же понимаете, игрек на конце, правительство не может относиться индифферентно, чтобы неодушевленное пальто, пускай только детское, гонялось по воздуху за взрослым, как живое! Завтра от меня потребуют обстоятельное заключение...

Неизвестно, какого рода поворот совершился в нем за малую дольку минуты, но отдельные мелочи поведения наводили даже на мысль о капитуляции. У него хватило ума поразмыслить, почему одновременно с отказом от кое-каких прямолинейных и доходчивых средств эпохального дознания высшие инстанции запретили ему самомалейшей неделикатностью раздражать противную сторону. Еще не побывав на представлениях Бамба, он уже по догмату начальственной непогрешимости должен был уверовать в самую крайнюю невероятность... Видимо, служебная безысходность его положения и смягчила безжалостного старика, — некоторое время он неожиданно-древним, вещим оком, сверху вниз, глядел на подавленного чиновника, сидевшего с подпертой руками головой.

— Судя по белым вискам плюс занимаемая должность, то вы не первый год в партии, не так? — с дальним прицелом заговорил он. — Мне не интересно знать сколько, но почему с таким стажем не посвятили, в чем дело и куда вам надо повернуть. Я лояльный гражданин, и раз надо поддержать престиж идеи, что чудес не бывает, то пожалуйста. Но вы бегаете за мной по кругу, как в коверном антре, уважаемый немолодой человек, ловите старого балаганщика за фалды. Я не вижу, зачем честно не намекнуть, чего вам надо в окончательном разрезе. Предположим, я вам секретно подшепну, чтобы не просочилось в публику, что в подкладке демисезона вшиты импортные пружины с двойным заводом, вас это действительно устроит? Но не в этом дело! Чудес не бывает, но товарищ Скуднов, наш большой любимый самородок, учит нас подходить диалектически плюс зачем задумываться над дарами природы. Мы тоже не знаем насчет электричества, но у каждого соседское радио играет за стенкой. Вместо дискуссии предложу вам посмотреть кусочек из незаконченного, и все могут составить себе впечатление. Вы готовы подключиться, артист Бамба? — и выжидательно молчал, пока тот не спрятал в карман свою драгоценную зажигалку.

К показу намечался небольшой фрагмент из новой, в черновой стадии пока, работы с интригующим названием День творения.

Аттракцион был задуман в плане пародийной пантомимы на сюжет известного библейского сказания о создании животного мира. Заложенные в основу номера разоблачительные мотивы обеспечивали ему страстную атеистическую направленность, а ряд донельзя комичных, при содействии коверного состава, эксцентрических трюков — необходимую в пропагандном деле развлекательность. Несмотря на позднее время, комиссия пожелала видеть номер в полном залитованном тексте, без купюр — во избежание какой-либо контрабандной отсебятины. После некоторого переоблачения за ширмой старший Бамба, в порядке, предписанном тогда штатным уплотнением, совмещавший обязанности лектора и главную роль творца, появился с нимбом над плешью и с пушистой бородой, — Дымков же прислуживал ему с привязанными крылышками и в сандалетах на босу ногу, тоже в хитоне из белой плотной фланели, только покороче.

К концу вступительного слова Дюрсо, где надежно опровергались религии всех времен и народов, комиссия трепетно нацелилась к созерцанию главной изюминки, ради которой и собралась.

— Может, целесообразно было бы перебраться на манеж? — предупредительно напомнил было о себе цирковой директор, через дверную щель наблюдавший за ходом заседанья.

Покачиванием перста Дюрсо отменил предложенье. На данном этапе, сказал он, важней всего уловить принцип действия и лучше ограничиться мелкими купюрами в пределах одного страуса, чтобы не перегружать комиссию оккультными, пошутил он, впечатленьями на сон грядущий. Подзатихшей ассамблее было выдано затем последнее разъясненье, насколько можно было понять — к тому сводившееся, что мнимая чудесность некоторых явлений происходит единственно вследствие неуловимости их для невооруженного глаза, отчего мысль и старается разбить их на составляющие мгновенья, чтобы постигнуть логику процесса; после чего обратился к своему коллеге с наставленьем производить манипуляцию в замедленном темпе для пущей наглядности, что чудес не бывает.

— Однако было бы желательно произвести хоть маленькую киносъемку, — снова заикнулся было председатель, — для внутреннего пользованья и без права публикации!

— Не будем спорить... номер не вполне готов, и давайте не будем травмировать нервную систему артиста, — категорически уперся Дюрсо, сославшись на отсутствие обязательной в дальнейшем музыки, после чего пригласил членов комиссии сдвинуться поплотней. — Если не затруднит, товарищ генерал, то попрошу пересесть вот сюда, на почетное место, чтобы не напрягать зрение... а вот вам лучше всего встать прямо за спинкой кресла, как специалиста по глазному дну!