Пирамида преступных желаний - [10]

– Задумано красиво. Как бы в натуре срослось так же.

– Я с прошлой весны готовлюсь к этому. Получится! Потом, когда я выйду на волю, а здесь заместо меня останется Витамин-2, вы также захаживайте сюда, чтобы покалякать с Витамином-2, в чем-то его наставить, в чем-то помочь.

– Шнырь твой при деле?

– Он в курсе. Он универсальный шнырь… Все, что хошь, сделает. В том числе и отсасывает с удовольствием. Такой минет делает, что девкам поучиться. К тому же, как-то сам напросился поначалу, чтобы очень аккуратно очко его раздвинул, и потихоньку приучил к этому. И, представьте, братаны, потом как кошка от меня не отходил: ластится. Юбку раздобыл, косметику выпросил. Чешется у него очко, зудит; порой у меня и желания нет: я же его пользую, чтобы не закисло и не заржавело в мужском механизме. А он же так и вьется вокруг меня. Может быть, он баба и есть. У него, будь здоров, очко расширяется, и чистое такое, мягкое, ну точно бабу раком загнул. Да еще оденется как ципа московская, накраситься, очко промоет – ну точно девку имеешь. Я постепенно Антона к этому привлек. Тот поначалу чурался: грязно это мужчина мужчину. Я ему растолковал, что здесь, в зоне, блатному не западло и петуха, голубого то бишь, поиметь, не руками же плоть усмирять. А закостенеют яйца – сам полубабой станешь! Но Зайка не петух – он женщина! Пару раз я Зайку при нем оприходовал, потом и он скрытно от меня попробовал – видимо, у них как по маслу вышло, Зайка около него теперь вьется. У меня отсасывает, когда захочу. Антон молодой горячий… Хотел тебе, Круглый, Зайку отдать, потому что он и в самом деле как девица: робкий, стыдливый и беззащитный. К нему надо бережно относиться как к какой-то ненашенской ценности, а уж он тогда отплатит, и не только этим самым местом. Он у меня заместо секретаря, шнырь к тому же ловкий и понятливый, когда мою защиту чувствует. Короче, Круглый, если что-то не срастется, делайте в обратном порядке: бомжишку назад вышвырнуть, Антона на своё место вернуть. Зайку бери себе.

– Без защиты не оставим в любом случае. Я разных там тонкостей не понимаю. По мне так: коли мужик – иди работай, ежели петух – сымай штаны… Но будь по твоему.

– Ну и договорились! Давайте коньячку примем за нас, за настоящих людей. Чтобы крепло наше братство! Чтобы наш закон всегда был правильнее и выше других законов…

4. Из клетки в небо

В зале ожидания аэропорта малолюдно и выморочно-тихо. Элегантный господин с чрезвычайно бледным лицом, оттеняющем раннюю седину коротко стриженных волос, неторопливо прошествовал в бар и заказал шотландское виски. В руках у него свежая пресса, но читать было трудно и не рекомендовалось: за последние месяцы зрение катастрофически быстро ухудшалось. Тюремный врач определил, что это отнюдь не возрастная дальнозоркость, а следствие быстропрогрессирующей катаракты. В лучших клиниках микрохирургии глаза такая операция поставлена на конвейер. На роговице глаза делают крошечный разрез в два-три миллиметра, через который производят замену хрусталика.

Проблема со зрением омрачала радость освобождения. Однако правый глаз видел превосходно. Пусть временно зона обзора сузилась, и вроде как не мешало бы черную повязку на глаз соорудить, именно черную пиратскую повязку, а не искать клюку с металлическим наконечником. Он твёрдо верил в удачу: забрать свои деньги, сделать операцию на левом глазе и вернуться в зону, чтобы дождаться пересмотра своего дела в суде, хорошенько взбодрив в этот раз кого надо, и получить постановление об освобождении из мест заключения как билет в новую жизнь.

Надежда с каждой минутой перерастала в уверенность, что именно так все и будет. Пока адвокаты бессильны против беспрецедентного давления на судебные органы со стороны корпорации, возглавляемого Симой, мерзавцем Симой, присвоившим его деньги.

Объявили посадку на рейс до Йо-бурга. Витамин неторопливо прошел в секцию досмотра, тихо радуясь каждому мгновению вольной жизни. «Авиакомпания приветствует вас на борту нашего авиалайнера» – лаская слух, неслось из динамика. Возвращалось давно забытое ощущение комфорта свободной гражданской жизни. Витамин уселся в меру тесное кресло и стал прислушиваться к приятному женскому голосу, истекающему чарующей волной из невидимого репродуктора. Оказывается, в течении полета будут неустанно заботиться о пассажирах. В подтверждение симпатичные стройные стюардессы выплывали в салон как дивные феи – прилежные ученицы какой-то высшей школы мастерства – и с чрезвычайной любезностью и предупредительностью обращались к пассажирам: «Не хотите ли это, не надо ли того…»

Столичный лоск и необычная мягкость сквозили в каждом движении чудесных стюардесс, что в сочетании с природным шармом правильных черт улыбчивых лиц и угадывающихся совершенных линий тела, безоговорочно подтверждали: полет в небесной круче будет приятен и не утомителен. Витамин, внешне невозмутимый, жадно пожирал глазами эти живые картины сладкой вольной жизни и признавал, что за семь лет, что его удерживали в черной хмурой массе зыков, произошли разительные перемены.

Прямо перед собой он увидел улыбающееся лицо стюардессы.