Пиппи Длинныйчулок - [60]

– Не забывай про фрекен Русенблум!

Ведь в самом деле было ужасно стыдно в день раздачи подарков возвращаться домой к родителям и к младшим братишкам и сестренкам с пустыми руками, не получив ни денежки, ни мешочка с конфетами, ни даже теплой фуфайки. Да, именно фуфайки! Потому что самым бедным детям фрекен Русенблум раздавала одежду. Но даже самый бедный ученик не получал ничего, если он не мог ответить на вопрос фрекен Русенблум... ну, скажем, сколько сантиметров в километре. Нет, не удивительно, что дети в этом маленьком городке жили в постоянном страхе перед фрекен Русенблум! Они боялись еще и ее знаменитого супа! Дело в том, что фрекен Русенблум взвешивала всех детей и измеряла их рост, чтобы выявить самых худых и хилых, кого дома плохо кормят. Всех этих низкорослых и худых бедных детей она заставляла каждый день на обеденной перемене ходить к ней домой и съедать по большой тарелке супа. Это было бы еще и ничего, если бы в этом супе не было так много какой-то противной крупы, от которой во рту становилось скользко.

Но вот настал этот великий день, когда фрекен Русенблум посещала школу. Уроки в этот день окончились раньше обычного, и все дети собрались на школьном дворе. Посреди двора поставили большой стол, а за столом восседала фрекен Русенблум. В помощь она взяла двух секретарей, которые записывали все – сколько дети весят, как они отвечают на вопросы, нуждаются ли в одежде, какие у них оценки по поведению, есть ли у них братья и сестры, которым тоже нужна одежда. Словом, вопросам фрекен Русенблум не было конца. На столе перед ней стояла шкатулка с деньгами, масса мешочков с конфетами и целая груда фуфаек, чулок и шерстяных штанов.

– Дети, постройтесь в ряды, – крикнула фрекен Русенблум, – в первом ряду будут стоять те, у кого нет братьев и сестер, во втором ряду – у кого в семье не больше трех детей, в третьем – у кого больше трех.

Фрекен Русенблум любила порядок во всем и считала справедливым, чтобы дети из больших семей получили самые большие мешочки конфет.

И вот начался опрос. Ой, ой, до чего дрожали дети! Тот, кто не мог ответить, должен был встать в позорный угол, а после идти домой к своим маленьким братьям и сестрам с пустыми руками, без единой конфетки.

Томми и Анника учились очень хорошо. И тем не менее Анника так волновалась, что бант у нее на голове трясся, а Томми бледнел тем больше, чем ближе подходил к фрекен Русенблум. И как раз когда пришла его очередь отвечать, в ряду учеников «без братьев и сестер» вдруг поднялась какая-то суматоха. Кто-то протискивался вперед, расталкивая детей. И это, конечно, была Пиппи. Она отстранила ребят, стоявших впереди нее, и подошла прямо к фрекен Русенблум.

– Извините, – сказала она, – я немного опоздала. В какой ряд мне становиться, если у нас в семье нет четырнадцати детей, из которых тринадцать – озорные мальчишки?

Фрекен Русенблум строго посмотрела на нее.

– Пока стой где стоишь, – ответила она. – Однако боюсь, что скоро тебе придется перейти в позорный угол.

Секретари записали имя Пиппи, потом ее взвесили, чтобы определить, не нуждается ли она в супе. Но оказалось, что она весит на два кило больше нормы.

– Супа ты не получишь, – строго сказала фрекен Русенблум.

– Везет же мне иногда! – воскликнула Пиппи. – Теперь бы мне только как-нибудь обойтись без лифчиков и фуфаек, тогда можно будет отдышаться.

Фрекен Русенблум ее не слушала. Она сидела и листала учебник грамматики, чтобы выбрать вопрос потруднее.

– Скажи, девочка, – сказала она наконец, – как пишутся слова «морская болезнь»?

– Проще простого, – ответила Пиппи. – «Ма-рз-кая-ба-ле-сть».

Фрекен Русенблум кисло улыбнулась.

– Вот как, – заметила она, – в учебнике эти слова почему-то написаны иначе.

– Вот как? Тогда тебе повезло, что ты узнала, как я пишу это слово, – не растерялась Пиппи. – Я всегда пишу «ма-рз-кая-ба-ле-сть» и потому всегда чувствую себя на море хорошо.

– Запишите ее ответ, – обратилась фрекен Русенблум к секретарям и сердито поджала губы.

– Да, сделайте это, пожалуйста, – сказала Пиппи. – И еще исправьте сразу же ошибки в учебнике.

– Ну, моя девочка, – продолжала фрекен Русенблум, – ответь мне на такой вопрос. Когда умер Карл XII? [11]

– Ой, неужели он уже умер? – воскликнула Пиппи. – Вот беда, как много народу нынче умирает. Но если бы он не промочил ноги, то и сейчас был бы жив, уж это точно.

– Занесите этот ответ в журнал, – сказала фрекен.

– Да, пожалуйста, занесите, – подхватила Пиппи. – И еще запишите, что нужно класть пиявки поближе к телу, а на ночь выпить горячего керосину. Это здорово взбадривает.

Фрекен Русенблум покачала головой:

– Почему у лошади коренные зубы прямые?

– Неужели? А ты в этом уверена? – с сомнением спросила Пиппи. – Да, между прочим, ты сама можешь у нее спросить. Она вон там стоит, – продолжала она и показала на свою лошадь, привязанную к дереву. Пиппи радостно рассмеялась: – Вот повезло, что я взяла ее с собой. А не то ты никогда бы и не узнала, почему коренные зубы у нее прямые. Я, по правде говоря, понятия об этом не имею. Да мне это и ни к чему знать.

Фрекен Русенблум сжала губы в узенькую полоску.