Пионовая беседка - [107]

— Он хотел впечатлить всех своей любовью к искусству, но каждый цунь пройденного им стоил жителям нашей страны цунь серебра, — жаловалась Ли Шу. — Путь, по которому он следовал, был вымощен плиткой императорского желтого цвета, а стены и балюстрады были украшены резными статуями драконов.

— Император обожает пышные церемонии, — добавила Хун Чжицзе. Мне было приятно видеть, что дочь Хун Шэня превратилась в красавицу и сама стала признанной поэтессой. — Он скакал по полю на лошади, стреляя из лука. Каждая стрела попадала в цель. Даже когда рысак встал на дыбы, император не промахнулся. Это зрелище потрясло моего мужа. Той ночью его стрелы также попали в цель.

Ее признание заставило других женщин сознаться в том, что подвиги императора вдохновили и их мужей тоже.

— Не удивляйтесь, если через десять месяцев начнется шквал торжеств по случаю первого месяца со дня рождения ребенка, — заметила одна женщина, и все с ней согласились.

Ли Шу закрыла рот руками, чтобы не засмеяться. Она наклонилась вперед и, понизив голос, призналась:

— Император говорит, что вскоре в нашей стране наступит эпоха процветания, но я беспокоюсь. Он очень враждебно настроен по отношению к «Пионовой беседке». Он говорит, что эта опера развращает девушек и слишком много внимания уделяет цин. Моралисты ухватились за его слова и теперь с удвоенным усердием унавоживают улицы своими зловонными высказываниями.

Женщины старались утешить друг друга смелыми речами, но их голоса дрожали от страха и неуверенности. То, что раньше лишь время от времени произносил то один, то другой ученый муж, теперь превращалось в государственную политику.

— Я считаю, что никто не может запретить нам читать «Пионовую беседку» или что-то еще, — убежденно сказала Ли Шу, но никто не верил в это.

— Но как долго это продлится? — жалобно спросила И. — Я ведь ее еще даже не читала.

— Ты ее прочитаешь.

В дверях стоял Жэнь. Он прошел по комнате, взял сына из рук матери, подержал его минуту у своей груди, а затем опять положил на руку, чтобы малышу было удобнее.

— Ты долго и тяжело работала, чтобы научиться читать и понимать мои любимые произведения, — сказал он. — Ты подарила мне сына. Кто может запретить мне разделить с тобой то, что так много для меня значит?

ЗАЛ ОБЛАКОВ

Слова Жэня вновь пробудили во мне желание продолжить работу над комментарием, но ни я, ни И не были готовы к этому. С тех пор как я смотрела представление оперы, прошло пятнадцать лет. Мне казалось, за это время я научилась обуздывать свою разрушительную энергию, но мне хотелось быть в этом уверенной, потому что в доме появился ребенок. Кроме того, И нужно было многому научиться, чтобы быть способной оценить «Пионовую беседку» по достоинству. Мне пришлось попросить о помощи Ли Шу, Жэня и госпожу У. Вместе со мной они готовили младшую жену моего мужа. Затем, спустя еще два года, во время которых благодаря моей заботе в семье У не происходило ничего плохого, я наконец позволила моему мужу подарить И том «Пионовой беседки», над которым раньше работали я и Цзе.

Каждое утро, после того как И одевалась, она шла в сад и срывала там пион. Затем она останавливалась у кухни и брала там свежий персик, миску с вишнями или дыню. Отдав указания повару, она относила жертвенные дары в зал с поминальными дощечками предков.

Сначала она зажигала благовония и кланялась предкам семьи У, а затем клала фрукты перед поминальной дощечкой Цзе. Выполнив свои обязанности, она отправлялась в комнату, где лежала моя кукла, и ставила в вазу пион. Она разговаривала с поминальной дощечкой, спрятанной в животе куклы, рассказывала ей о надеждах на будущее сына, своей привязанности к мужу и беспокойстве о здоровье свекрови.

Затем мы шли в павильон Любования Луной, где И открывала «Пионовую беседку» и просматривала сделанные на полях заметки о любви. Она читала до тех пор, пока не наступало время обеда, — распущенные волосы свободно свисали ей на спину, платье развевалось, а личико хмурилось, когда она размышляла над тем или иным отрывком. Время от времени она останавливалась на какой-либо строке, закрывала глаза и сидела совершенно неподвижно, глубоко задумавшись над тем, о чем прочитала. Я вспомнила, что когда смотрела оперу, то видела, что Линян делает то же самое: она замирала, чтобы люди в зрительном зале углубились в себя и обнаружили самые сокровенные чувства. Мечты, мечты, мечты — разве не об этом была написана «Пионовая беседка»? Разве не они дарят нам силу, надежду и желание?

Иногда И откладывала книгу в сторону и начинала бродить по усадьбе в поисках Жэня, Ли Шу или госпожи У. Я заставляла ее задавать им вопросы об опере, полагая, что чем больше она узнает, тем более восприимчивым сделается ее ум. Я велела ей спрашивать о комментариях, написанных другими женщинами. Она очень огорчалась, если ей говорили, что они были утеряны или уничтожены.

— Как же так получилось, — спрашивала она Ли Шу, — что мысли стольких женщин уподобились цветам, улетевшим вслед за порывом ветра и не оставившим за собой никакого следа?

Ее вопрос поразил меня. Он показал, что она многому научилась.