Пионеры Русской Америки - [24]

Доносчик сумбурно описывал устраиваемые конягами заговоры и нападения и расследование Шелихова, при этом особо подчеркивая личное участие Григория Ивановича в казнях: «Одного из них Шелихов застрелил из пистолета, а другого велел заколоть копьем и отнести бросить на тундру». Других захваченных в плен по его приказу убивали из винтовки, поставив затылок в затылок, что подтвердил на допросах штурман Измайлов.

О враждебном отношении жителей Кадьяка к пришлым свидетельствует вся история острова. Вряд ли в нежелании конягов вступать в переговоры виноват Шелихов: остров был открыт русскими мореходами задолго до него и с тех пор посещался военными кораблями и торговыми судами разных стран. Убийства колонистов продолжались и в последующие годы, да и сам доносчик не отрицал, что «тамошние жители по жадности ли к вещам или по злости» совершали их.

После гибели своих людей Шелихов проводил розыск, брал заложников, допрашивал, пытал и казнил, а случалось, проводил акции устрашения. Но подобным образом вели себя «белые люди» и на Алеутских островах, и на Кадьяке, да и вообще в Новом Свете со времен Эрнана Кортеса и Франсиско Писарро. На Таити Джеймс Кук приказал покарать туземца, похитившего секстант, «публично и сурово» — отрезать ему уши. А когда в 1779 году аборигены убили самого Кука, его офицеры, по собственному признанию, «с невероятной жестокостью» и «самым скотским образом» отомстили за смерть капитана: сожгли, предварительно ограбив, 150 домов, убили жителей, не имевших огнестрельного оружия, двоим отрезали головы и для устрашения выставили их на своем корабле. Никакие комиссии после возвращения экспедиции в Лондон не собирались, и дознания о «массовой резне местного населения», в которой иногда обвиняют Шелихова, не проводились.

Однако подобные примеры деятельности англичан не мешают историкам отмечать гуманный характер британских экспедиций, а о самом Куке говорить не только как о великом мореплавателе (вполне заслуженно), но как о человеке, известном своим «терпимым и дружеским отношением к коренным жителям». Видимо, туземцы высоко оценили терпимость капитана, если вернули его команде по частям…

В то же время некоторые исследователи истово призывают «стереть позолоту» с Шелихова. Ну что ж, если бы он допустил пленение своих людей, а себя и жену позволил разъять на части, как это сделали туземцы с телом убитого Кука, то и у него, наверное, появился бы шанс войти в историю «великим гуманистом». Ни в коей мере не оправдывая творимых в Новом Свете жестокостей, всё же заметим, что стремление «стереть позолоту» с фигуры Шелихова часто оборачивается желанием облить его черной краской. Он этого совершенно не заслужил — хотя бы потому, что в отличие от «великих» конкистадоров всех времен и народов, ничего не делавших для туземцев, строил школы и храмы, дома и бани, обучал земледелию, огородничеству и ремеслу, заботился о просвещении и вез их к себе на родину на свои средства, чтобы дать образование.

Может быть, оттого Шелихов и не опасался последствий «доношения» лекаря Бритюкова, называя его «ложным», и предрекал доносчику наказание за навет. Генерал-губернатор, проведя расследование, доложил в Сенат, что не нашел в доносе лекаря «ничего более… окроме единой вражды и неосновательства», и напомнил, что столкновения с конягами Шелихов и сам описал в изданных им записках, «где отнюдь не скрыто всех тех покушений, какие были от американцев на его компанию и от него на них».

Биллингс не стал настаивать на продолжении расследования, тем более что по Иркутску ходили слухи о небескорыстном ведении дел им самим. Поговаривали, что коряки подарили его экспедиции десятки оленей, а он записал в расходную часть немалые деньги на их покупку; что он выписывал себе большие суммы на прогоны по Сибири и Камчатке, но на деле за них никому не платил. В его отчетах были указаны расходы на «разлившуюся» водку, которую он вовсе не покупал. В Иркутске упорно говорили о возможном открытии на него дела в Петербурге. Впрочем, от Сибири и Камчатки, а тем более от находившейся на краю света Америки до Петербурга было далеко. И делу Биллингса, как и делу Шелихова, хода не дали.

«Имянитый гражданин города Рыльска»

С 1790 года Шелихов расширяет свою деятельность — создает новые компании: Предтеченскую (по названию судна «Иоанн Предтеча») и Уналашкинскую. В это время в официальных бумагах он называет себя «имянитый гражданин города Рыльска». Статус именитого гражданина в это время мог получить горожанин, родившийся не в «благородном сословии», но при этом имеющий капитал не менее 50 тысяч рублей и торговые суда, отправлявшиеся за границу. И то и другое у Шелихова было, и указание на принадлежность к почетной категории городских обывателей наглядно демонстрировало его достижения, что в мире торговли было немаловажно.

В «доношении» новому генерал-губернатору Шелихов подробно рассказал обо всём сделанном в Америке им самим или по его указанию: как построили «крепостцы» на островах, наладили жизнь прибывших и наняли алеутов для промыслов; как открывали земли «вдоль по матерой» Америке от Кадьяка до острова (тогда его считали мысом) Святого Илии и дальше, до самой Калифорнии, и ставили на них «императорские знаки», доказывающие, что территории эти принадлежат России. И поделился планами: «А оттоль и далее распространить свои обзаведения и торговлю уповаем» — за мыс Аляскинский «до так называемой Большой реки» (имеется в виду Юкон) и «выше Чукотскаго носу»; в одном из заливов основать верфь, чтобы строить суда там, а не в Охотске.