Пионерский характер - [39]

Мне нравятся такие смелые, отважные люди. Я вас очень прошу: пришлите мне адрес Юры Старовойтова. Не откажите, пожалуйста, в моей просьбе. Я пионерская вожатая, а в будущем году хочу стать учительницей, чтобы воспитывать таких людей, как Юра Старовойтов. Это моя мечта с самых ранних лет, и я верю, что она сбудется…

Или:

Плакала от гордости за Юру Старовойтова и его товарищей. Какое мужество у этого маленького человека!..

С приветом. А. Р. М. 16 лет. г. Беслан.

Разные мысли и чувства может вызвать у людей один и тот же совершённый человеком поступок. То, что большинство назовёт подвигом, кое-кому может показаться всего лишь неразумным порывом, может даже вызвать насмешки. Всё зависит от того, каков сам этот другой человек. Ведь кто-то раскрывается в поступке, в подвиге, а кто-то в своём отношении к этому поступку или подвигу. И надо сказать, раскрываются и те и другие в полной мере.

Потому-то особенно радостно читать письма ребят, которые хотят быть похожими на Юру. Хотят — значит могут. Значит, они уже на него похожи.

Валентина Голанд Отважные

После тряской просёлочной дороги колхозная «Волга», выскочив на большак, прибавила скорость. Чернела, куда ни глянь, по-осеннему присмиревшая земля, комковато и неловко улёгшаяся на покой. Отшумела, считай, рабочая пора, нынче и картошку рано убрали с поля…

Катерина Захарко задумчиво глядела сквозь стёкла машины и думала о том, что в молодые годы ей только пешком доводилось ходить по этой земле. Беспокоилась она тогда лишь об одном: как прожить завтрашний день? Чего только не делала ради куска хлеба: и печки клала зимой, и штукатурить, белить нанималась! А больше всего батрачила на пана Збышека. Слава богу, дочке её, двенадцатилетней Оленьке, такая жизнь и во сне не приснится.

Оля сидела рядом, разнаряженная, понимая торжественность момента.

— Смотри, Оля, не загордись! — улыбался шофёр. — Кто бы подумал, что вы с матерью такие смелые!

И представился Оле тот тревожный вечер.

Вдруг взбунтовался Бобка. Так ошалел, что цепь оборвал. Оля вышла из хаты, шагнула в темень и услышала приглушённый шёпот:

— Убери пса, покусает.

Оля загнала пса в сарай.

Пришелец юркнул в сени, тихонько откашлялся. Оля внимательно оглядела его.

Непохож он был на их односельчан. В плаще, в перчатках. Никто в здешних местах не носит весной перчаток. Зимой — да, зимой надевали варежки, если возили в поле навоз, а так — нет… В селе ведь все схожи — и одеждой и жизнью. Насторожившись, Оля тем не менее предложила гостю:

— Проходите в хату. — И сама вошла следом.

Мать, увидев мужчину, заволновалась: перед ней стоял пан Збышек. Бывший пан.

— Откуда вы здесь? — не чуя себя, спросила она.

Пан Збышек не торопился с ответом.

Своими колючими глазами он обвёл хату, насупился. Видно, не понравилось, что у бывшей батрачки новая мебель, пуховики на кровати, красивые шторы на окнах.

— Вот и свиделись, — озираясь, сказал он. — А тебя, смотрю, и старость не берёт…

Оля глядела на них, ничего не понимая. Она только внимательно следила за руками незнакомца. Он снял перчатки, вытащил папиросы, предложил матери, но она отказалась. Потом подошёл к семейным фотографиям, висевшим под стеклом в рамке.

— Как вы тут живёте? Имеете землю?

— Земли у нас богато, — отвечала мать.

— То ж колхозная!

— Ну и что? Колхозная — значит, наша. Мы имеем, сколько требуется!

В прошлое воскресенье, когда Катерина возвращалась из Яворова, где покупала на базаре поросят, разговорилась с одним дядькой, попутчиком. Тот всё вздыхал: «Одиваются-то теперь лучше, и хлиб е, и всэ можно купыты, а всэ не так, як своя земля…»

Выходит, это кто как понимает — своя земля. У неё земли хватает — вон сколько колхозной, глазом не измерить, да приусадебный участок… Только успевай обрабатывать… И чего это пан о земле решил её спрашивать? А ведь слух прошёл, что удрал бывший хозяин далеко-далеко. Через сколько же кордонов, рек, морей пришлось ему добираться обратно? И зачем? Уж не думает ли он вернуть себе свою землю?

Пытаясь определить, с чем пришёл к ней пан, она между тем старалась разыграть роль гостеприимной, радушной хозяйки.

— Оля, давай замешивать тесто под вареники, — распорядилась она.

И покуда Оля принесла из сеней муку и яички, Катерина вытащила большую деревянную доску, на которой она обычно месила тесто, и загремела посудой.

— Мама, я буду в сенях перебирать картошку, — сказала девочка.

Збышек сел за стол и исподлобья следил за каждым движением «батрачки». Ему хотелось поскорее узнать, есть ли в «его» селе люди, на которых можно рассчитывать, но с Катериной и словом не перебросишься — всё хлопочет по хозяйству.

Она накрыла стол, разлила по тарелкам борщ, выложила на блюдо картошку с мясом, поставила бутылку горилки.

— Ну вот, сейчас и вареники сварятся!.. А огурчики-то! Про огурчики я и забыла! Сейчас, пан, огурчиков принесу! Квашеной капустки! — Катерина выскочила в сени, где ждала её Оля, и тихо сказала:

— Беги, доченька, к пограничникам!

Не каждый мужчина в их селе рискнёт задержать неизвестного: столько видели все крови, столько смертей пережили и в войну и сразу после неё, что некоторые предпочитали отсидеться, поглядеть со стороны, как это «ловлють нарушителей». А Оля с матерью не могут отойти в сторонку — характеры у них не такие.