Пионер, 1951 № 12 - [6]

- На шестьдесят километров, бабушка Анна! - улыбаясь, заметила Катерина. - Да всего каналов роют на сорок пять тысяч километров - вот сколько воды в степь пойдёт!

- Воды-то - да! - подхватила бабушка Анна, немножко задетая тем, что Катерина помнит цифры, а она забывает. - А электричества сколько? Ведь, небось, везде электрических станций на каналах-то понаставят!

- Да… - мечтательно вздохнула Катерина, - большие работы! Есть где развернуться человеку! Знаешь, бабушка Анна, меня иногда так и тянет. Эх, поехать бы туда, подсобить бы людям!

- Полно, Катерина! - махнула рукой бабушка Анна. - Если каждый туда ринется, кому ate дома работать?

В избу вошёл дед Антон, отряхнул мокрую шапку у порога.

- Кто же это куда собирается? - спросил он, снимая пиджак. - Уж не ты ли, Катерина?

- Я, дедушка Антон! - улыбнулась Катерина. - Как читаю про новостройки, так сердце рвётся: тоже как-то помочь хочется, поработать бы там!

Дед Антон с усмешкой покачал головой:

- Эко ты! А что же, помогать-то разве только там можно? Помогать и дома можно. Вот, скажем, на заводах какие-нибудь мощные самосвалы делают для новостроек, - помогают рабочие этих заводов стройкам или нет? Помогают! Железнодорожники везут груз на новостройки - помогают они или нет? Помогают. На Алтае вот лес валят да гонят для новостроек - помогают? Помогают! Ну, а мы, колхозники? Мы хлеб даём. Мясо даём. Молоко даём. Кормим людей, которые на новостройках работают. Помогаем мы им или нет? Как скажешь, голова?

Катерина смутилась, покраснела.

- Вот покажи настоящую работу на своём телятнике, сохрани всех, вырасти. Пожалуйста! Вот уж и ты помощник новостройкам!… Ну как: зкивы твои-то?

- Живы! - радостно ответила Катерина. - Как рыбки!

Бабушка Анна, как только вошёл дед Антон, сразу захлопотала, полезла в печку за щами.

- Садись, Катерина, с нами! Раздевайся, садись!

- Нет, нет, спасибо! - застеснялась Катерина. - Я только вот к дедушке Антону. Дедушка Антон, попроси председателя на фланель денег выписать, надо бы телятам попонки сшить… Побаиваюсь мороза.

- Вот вы с дедом выдумщики какие! - сказала бабушка Анна. - Теперь попонки вам понадобились. А истопили бы печку, когда холодно, вот и всё!

- Нет, уж ты, голова, нас не сбивай, - возразил дед Антон. - Коль взялись за новое дело, так со старым его путать нечего. А мне председателю только слово сказать: расход не велик. Он об этом и сам знает. С ним сговориться просто - дело с двух слов понимает! А шить кто эти попонки будет?

- Вот ещё! - весело воскликнула Катерина. - Сами сошьём! Девчат позову - за один вечер и сошьём!

- Приноси и мне штуки две… - снисходительно сказала бабушка Анна. - Хоть и слепа стала, а сошью!

- Спасибо вам! - сердечно поблагодарила Катерина и, весёлая, побежала домой.

В октябре, вскоре после того, как поставили коров в стойла, Пётр Васильевич проводил в избе-читальне первое занятие по зоотехнике. Все работники молочной фермы, все конюхи, все овцеводы пришли на это занятие. Никого не пришлось уговаривать, только оповестили: так давно уже в повседневной работе созрело сознание необходимости учиться.

Первым пришёл дед Антон и сел в переднем углу. Пётр Васильевич улыбнулся ему.

Вслед за ним приплелась Дроздиха.

Собралась и вся молодёжь колхоза, все комсомольцы пришли.

Не было только Марфы Тихоновны.

- Подождём? - спросил Пётр Васильевич.

- Да что ж она там? - раздались нетерпеливые голоса. - Послать надо за ней… Ну-ка, чионерки, сбегайте!

Среди девочек-юннаток, тоже приведших на занятие, сидела Настя Рублёва.

- Бабушка не придёт, - сказала она, опуская ресницы, - она устала…

Негромкий говор пошёл по избе. Но Пётр Васильевич тут же постучал карандашом по столу и начал занятия.

Тихо, в делах, в ласковых заботах, в песнях и неясных мечтах, проходили дни и вечера Катерины. Огорчало её только, что Марфа Тихоновна еле-еле отвечает на её поклоны.

- Смирится, смирится! - убеждала Катерину Анка. - Не век же молчать: ведь вы вместе работаете! А ты тоже на неё не сердись. Старухе лишний раз поклониться - голова не отломится!

- Я не сержусь! - отвечала Катерина. - Я никогда на неё не сердилась… Я её даже как-то жалею…

- Ну, и помиритесь! Ещё и дружбу заведёте!

- Да, я надеюсь…

Но пришёл час, и эти катеринины надежды разбились, как волна о камень.

Ещё с вечера начало крепко примораживать. Полетел снег. Резкие, косматые снежинки, гонимые ветром, невесомо ложились на твёрдую землю.

- Смотри, Катерина, - предостерегающе сказала бабушка, - мороз сегодня будет как следует. Выдержат твои?

- Выдержат! - ответила Катерина. - Привыкли уже… Да ведь у них и не так холодно, надышали…

Но перед тем, как лечь спать, она вышла на крыльцо. Постояла… Морозно!

Легла, а заснуть не могла. Первый зимний мороз!… Повернулась на один бок, повернулась на другой… и встала.

- Ты куда? - спросила мать.

- Пойду телятам попонки надену, - ответила Катерина, торопливо одеваясь, - что-то мне боязно…

- Ох, нажила заботу! - вздохнула на печи бабушка. - II всё сама… Ведь никто не просил!

Катерина вышла на улицу. Всё кругом смутно белело… Выпал снег. Катерина быстро зашагала к скотному. Ещё издали она увидела в окошках своего телятника свет.