Пионер, 1939 № 12 - [5]
Надпись на донесении:
«Наказать продолжительным. карцером. - Мною был уже предупрежден по поводу посторонней книги - «93 г.» В. Гюго» >4. [>4 Запись в ноябре 1896 года.]
«В 11 ч. в. мною отобрана у Джугашвили Иосифа книга «Литературное развитие народных рас» Летурно, взятая им из «Дешевой библиотеки», в книге оказался и абонементный листок. Читал названную книгу Джугашвили на церковной лестнице. В чтении книг из «Дешевой библиотеки» названный ученик замечается уже в 13 раз. Книга представлена мною о. Инспектору. Пом. инспектора С. Мураховский».
Надпись на донесении:
«По распоряжению о. Ректора, - продолжительный карцер и строгое предупреждение» >1. [>1 Запись в марте 1897 года.]
«Джугашвили Иосиф (V, I) во время совершения членами инспекции обыска у некоторых учеников V класса несколько раз пускался в объяснения с членами инспекции, выражая в своих заявлениях недовольство производящимися время от времени обысками среди учащихся, и заявил при этом, что-де ни в одной семинарии подобных обысков не производится. Ученик Джугашвили вообще непочтителен и груб в обращении с начальствующими лицами, систематически не кланяется одному из преподавателей (С. А. Мураховскому), как последний неоднократно уже заявлял инспекции. Пом. инспектора А. Ржавенекий».
Надпись на донесении:
«Сделан был выговор. Посажен в карцер, по распоряжению о. Ректора, на 5 часов. И. Д.» (иеромонах Димитрий) >2. [>2Запись 16 декабря 1898 года.]
Когда однажды инспектор семинарии монах Димитрий после обыска зашел к товарищу Сталину, товарищ Сталин сидел, читая книгу и как бы не замечая вошедшего. Монах спросил его:
- Разве ты не видишь, кто перед тобой?
Товарищ Сталин встал, протер глаза и сказал:
- Ничего, кроме темного пятна, не вижу.
27 мая 1899 года это самое «темное пятно» - монах Димитрий - поставил на обсуждение училищного-совета семинарии предложение «уволить Иосифа Джугашвили из семинарии как политически неблагонадежного». Это предложение было принято. Официально товарищ Сталин был уволен из школы за невзнос платы за учение и «за неявку на экзамены по неизвестным причинам». На самом деле причиной исключения была его политическая деятельность. Он был удален из семинарии как человек с опасными для царизма мыслями.
Сам товарищ Сталин в 1931 году в анкете партийной конференции Сталинского района (Москва) на вопрос о своем образовании ответил: «Вышиблен из православной духовной семинарии за пропаганду марксизма».
С этого времени в полицейских, жандармских отделениях начинается слежка за товарищем Сталиным, заводится карточка, в которой записывается каждый его шаг.
К тому времени, когда товарищ Сталин был исключен из семинарии, он обладал уже знанием «Капитала» Маркса и ряда других марксистских работ, имел уже четырехлетний опыт работы в подпольных марксистских кружках, первый опыт издания нелегального ученического журнала. Он имел уже большой запас знаний в различных отраслях общественных и естественных наук. Эти познания товарищ Сталин неустанно умножал, и он поражает даже специалистов своей глубокой осведомленностью по самым разнообразным вопросам.
У товарища Сталина по выходе его из духовной семинарии было уже вполне сложившееся марксистское мировоззрение. У него было и знание жизни низов, из которых он сам вышел. Его ненависть к царскому самодержавию и к социальной опоре царизма с тех пор все более углублялась, в нем росла и крепла глубокая любовь к народу.
Оксана Иваненко
Скоро взойдет солнце
Перевела с украинского Е. Живова
Рис. Ю. Коровина
Уходили в далекий рейс наши пароходы, приплывали чужие, паруса вздымались на шаландах, свежие соленые ветры дули с моря, а небо было темное, свинцовое, как перед большим штормам.
Словно подгоняемый ветром:, быстро шел но порту смуглый молодой человек. В порту было еще шумно и людно. На пристани, там, где приваливают пассажирские пароходы дальнего плавания, стояла еще.нарядная толпа провожающих, дамы махали на прощанье руками, затянутыми в тонкие длинные перчатки, и кивали половами в широких модных шляпах, а на шляпах колыхались пышные перья дорогих южных птиц.
В стороне, не смешиваясь с этой нарядной толпой, стояли люди в чохах, в платках, в башлыках. Они тоже провожали, но тех, которые ехали на палубе, в трюме.
В воздухе звучали слова, произносимые, но крайней мере, на десяти языках: грузинском, русском, турецком, армянском, французском - и трудно было разобрать, кто на каком языке говорит, и кто на каком языке кричит последние напутственные слова. Немного поодаль от этого места, там, где обыкновенно останавливаются товарные суда, где нагромождены тюки, бочки, ящики и все то, что можно увидеть на товарных Станциях и пристанях, л щде соленый запах моря смешивается о запахом нефти, фруктов и свежей рыбы, портовые рабочие заканчивали погрузку далеко не последнего за сегодняшний день парохода.
Молодой человек внимательно посмотрен на пароход, потом подошел к грузчикам, прервавшим работу, чтобы покурить, и перекинулся о ними несколькими словами. Он, вероятно, сказал что-то приятное, потому что суровое и печальное лицо старого абхазца в черном башлыке, концы которого спускались на плечи, сразу прояснилось. Ho юноша остановился не надолго, через минуту он легкой походкой шел уже дальше, а грузчики снова принялись за работу.
