Пинка Удаче - [5]

— Нет, Федор Петрович, там как раз все было в полном порядке. Насколько я понимаю, старикану понравился ответ Антона, и это он так хохочет сквозь кашель… вот, смотрите… чаем запивает… сейчас они продолжат…

— Да стоп же! Елки зеленые… Надо, надо было Антохе этого монстрика на видео снять!

— Он не позволил бы, нарочно обговаривал перед интервью.

— Увы. Ладно, поехали дальше.

* * *

— Да, Антон, это ты меня грамотно поддел. В выгребном армейском сортире — и то ароматы не такие смачные, как у нас в нашем деле. Повеселил от души! Спрашивай.

— Что означает выражение «белый резидент»?

— Белый резидент — это прикрытие для резидента черного, истинного, как правило, нелегального. Назначается такое прикрытие отнюдь не всегда, только на отдельных, весьма важных направлениях. Для любой контрразведки мира черный резидент — самая лакомая добыча, ибо даже если просто узнать о существовании такового, то уже можно о многом догадываться. Колесов был белый резидент, с корочками журналиста-международника, а… некто, назовем его просто Черных, был черный резидент. О Колесове итальянцы из военной контрразведки не то чтобы догадывались, но… пасли на всякий случай: то этот Аджубеевский сокол с Пальмиро Тольятти на дружеской ноге граппу дегустирует, то с Клаудио Кардинале шуры-муры крутит…

— С самой Клаудио Кардинале???

— Да, а что тут такого заоблачного? У нас пол ПГУ об этом знало, и все ему завидовали. Кроме меня. И знаешь, почему я не завидовал? С этой шлюшкой Клавой кто только не спал, включая актера Евгения Моргунова, я бы с такой и за Государственную премию не согласился.

— Ясно… Но, все-таки, мировая кинозвезда, Вадим Тиберьевич… А итальянская военная разведка-контрразведка насколько высоко стоит в неформальной табели о рангах мировых разведок?

— Ну… я не эксперт по этой части, понимаешь ли… Они тихо сидят, дальше Швейцарии и Северной Африки, как правило, не суются… Эффективность работы — пониже английской и советской, это бесспорно. И явно повыше израильской и штатовской… В Англии, в Британии, если точнее, народец дрянь, а разведка отличная.

— То есть, израильская и штатовская плохи?

— Нет, не то чтобы плохи… Цээрушники, вопреки домыслам, не глупые, не узколобые, просто они самоуверенные, ленивые и очень полагаются на деньги, на власть своей официальной крыши, на привлекательность американского образа жизни, это им вредит. Вот крыша у них тупая и самодовольная, что сенат, что конгресс. А евреям не хватает сплоченности, чувства локтя.

— Евреям не хватает???

— Да, именно. Это они в диаспорах друг за друга горой, да и то… А внутри себя — истинный гадючник. Подвербовывать таких… раздраженных и друг на друга обиженных — одно удовольствие, правда, приходилось делать это втемную, не от КГБ, но прикрываясь меркантильными стимулами, а еще лучше — грядущей гегемонией Израиля вкупе с общечеловеческими ценностями западного толка.

— Надо же, а в народе считается, что евреи чуть ли не всем миром правят…

— Это теми считается, кто уши развесил, да кто слушает их дурацкую похвальбу о самих себе. Они даже внутри себя править толком не могут, без американских подачек, примерно как мы в девяностых. Были бы они хоть чуточку сильны — не шестерили бы перед Штатами, и у себя под носом давили бы своих палестинских оборванцев твердою рукой! Нефть бы окрестную к рукам прибрали. А то они только грозиться атомной бомбой горазды, а сами одного-единственного парня из пятилетнего плена вызволить не в состоянии оказались, воина, за которого всей страной клятву давали… Трусы, тряпки.

— Да, Вадим Тиберьевич… Вынужден признать, что некоторые ваши пассажи о странах и людях здорово напоминают речи помещика Собакевича, который, как известно со слов Гоголя, не любил отзываться об окружающих с хорошей стороны.

— Это твой сраный Гоголь не любил отзываться о людях с хорошей стороны. Ну, где ты видел такую Россию, какую он описывает? Все у него сплошь мошенники, лодыри, бездельники и дураки, без единого просвета. Кто в «Мертвых душах» описан с хорошей стороны? А в «Ревизоре»? А в «Шинели»? Вот то-то же. Терпеть не могу ни Гоголя, ни Максима Горького, этого нашего Жополиза-Буревестника. Но от Достоевского меня даже физически тошнит. Сей эпилептический эфэм-до…

— Вадим Тиберьевич, цигель-цигель ай-лю-лю, как говорится: с меня же шкуру в редакции спустят, если с опозданием на вечернюю летучку прибегу, у нас в последнее время с этим очень и очень гнойно. Кризис и посткризис — отличный повод нашему Феде-медведе закручивать гайки и увольнять с работы ни за что.

— А во сколько у вас? В шесть, в семь? Так еще куча времени, успеешь, тут же рядом.

— Конечно успею, Вадим Тиберьевич, но только если мы с вами не будем отклоняться в нашем интервью на литературные темы.

* * *

— Ну-ка, останови. Я тот день помню хорошо. Никакой летучки не было и в помине, а в редакции он так и не появился, дескать, допоздна его этот… кагебешный огарок задержал. Витя, я прав, нет?

— Да, Федор Петрович, все четко вы помните. И явился только на следующий день, причем с глубокого бодуна.

— Вот же скотина: даже в такой мелочи соврать готов.