Пинка Удаче - [4]

— А как вы считаете, когда эта гниль началась? При Ягоде?

— Раньше.

— При Менжинском?

— Какой еще Менжинский? Он никто и звать никак. Бездельник, тупица и бесхребетник!

— Сурово вы их всех судите, Вадим Тиберьевич! Этак мы к царской охранке докатимся, к Зубатову и Бенкендорфу, в поисках порядочных профессионалов!

— Послушай, Антон. Когда ты в следующий раз захочешь помыслить о чем-нибудь важном и полезном, постарайся сделать главное, а именно: думай своей головой и не впускай туда чужую идеологическую дурь, белого она там цвета, красного ли… Если бы царская охранка хоть чего-нибудь стоила — да разве победила бы их ленинская ОПГ? Чертов Николашка! Пропил, алкаш, трон и Российскую империю, отдал на поругание распутиным да ульяновым! И этот… ЕльцЫн… остатки чуть не пропил… По-совести судить — так еще с Петра Великого нутряная гниль по Руси пошла. И даже раньше.

— Ленинская ОПГ?

— Или сброд беспредельщиков, это даже точнее. Вован — лысый сифилитик, да Феликс — палач-кокаинщик, да Коба-мокрушник — вот тебе и Векепебе…

— Понятно… Но, кажется, я опять вас перебил, прошу прощения!

— Нет, хитрец Антон, это я сам отвлекся, так что можешь не финтить тут ложными извинениями. Тебя ФСБ никогда не вербовала в осведомители, нет? Вкрадчив ты больно… Гм… Русанов Русановым, теория теорией, но кому-то нужно было работать «в полях», не так ли? Мой хороший дружок, на год или два меня моложе, Лева Колесов, журналист-международник, там, за границей, заворачивал делами аж с начала шестидесятых, был белым резидентом. Вот он давил на разные кнопки, такой, знаешь, трудоголик-многостаночник: он и репортажи писал, и книги, и всех баб обаивал, и в местных «верхах» свой человек, ну и по нашей тематике со многими… так сказать, фигурантами… знался. Я приезжал инспектировать «на местах», спорили с ним, ругались даже, но это не мешало нашему взаимопониманию и дружбе… Помер не так давно, царствие ему небесное, хитрожопый был человек, но верный нашему делу!

— Жалко, да. Но он сам умер, на Родине, на свободе?

— Да, дома, в своей постели. Он был крепкий парень, ушлый, точный, четкий в своих взглядах, жизнелюбивый… Думаю, не возраст его подкосил, а новые времена…

— Вам не нравятся новые времена?

— Нет. И не просто нет, а очень не нравятся.

— Почему, если не секрет?

— Засильем либерастии и тотальной продажности. Все эти салье, чубайсы, собчаки, гайдары, сахаровы… С них все пошло. Я их ненавижу, они как тифозные вши на больном теле России-матушки!

— Ну… мнения бывают разные, но всех вами вышеперечисленных действительно не очень-то любят в народе.

— А за что их любить??? Из вошингтонского апкома к ним приходят приказы и гранты, а они отрабатывают в поте лица — за это мне их любить, что ли? Долгое время я думал, что на свете нет их гнуснее, что все уже, до последней степени падения дошли мы в своем стремлении к западным швабодам… ан не-е-ет…

— По вашему мнению — и еще хуже есть?

— Да, как ни странно, есть и поподлее, даже если не считать ющенок и саакашвилей с обамами. Боннеры, ковалевы, немцовы, каспаровы, хакамады, касьяновы, лимоновы…

— Нет, но Лимонов-то как раз из другого спектра, он левый.

— Он в первую голову либераст, во всех гнусных смыслах и отсмыслах этого слова, примадонна помоечная негритянская. Идеологически и морально он — то же самое, что Зюганов с Купцовым, если не хуже, разве только не при кормушке. Народ в полной нищете — а они красавцы на «глянце»! Чегевару им подавай!

— Гм… По вам не скажешь, Вадим Тиберьевич, что вы в полной нищете. И чай у вас из дорогих, и «брендовый» ноут, вон, стоит!

— Что ноут… Пока есть силы — работаю, на одной пенсии нынче не проживешь, хоть с ноутом, хоть без ноута. Один ведь живу.

— А где вы работаете, если не секрет?

— На Крестовском, на острове этих идиотских чудес, гидом-затейником. Был бы мост между Васильевским и Крестовским, народ бы и горя не знал, а так — замаешься в обход ездить. Но нет, зачем нам мост, мы Газпрому башни строим, сыновьям острова покупаем!

— Понятно. Но вы сказали «белый резидент». Что это означает, Вадим Тиберьевич? Сам я примерно догадываюсь, но вот наши читатели и слушатели…

— Ты хочешь сказать, что эти ваши читатели-мычатели еще тупее вашего репортерского племени?

— Я вообще-то журналист.

— Ах, да, я забыл, что в мире наемных писак журналист считается выше репортера. Ну, так в чем же дело, Антон? Встань гордо и защити честь своего мундира, хлопни дверью, не закончив начатого интервью. Не давай себя унижать обидными намеками и сравнением с репортерами. Вперед. Может, действительно еще не все так безнадежно в нашей стране проституток и ворья, ради евро и баксов забывших про честь и гордость? Вызови меня на дуэль, обложи теми словами, что на душе скопились…

— Вы не так меня поняли, Вадим Тиберьевич, я вовсе не собираюсь сворачивать интервью. Не скрою, не очень-то приятно слышать обвинения в глупости и продажности, но такова наша работа, да — не самая чистоплотная в мире, хотя, быть может, не более пахучая, нежели…

— Нежели чья?

— Нежели в нелегальной разведке…

* * *

— Стоп. Что это там за дела, Витя? Душит он его, что ли? Дерутся они, что ли?