Пингвин влюбленный - [42]
— Я тогда еще в должность не вступил.
— Какая причина? — любопытствовал Валера. — Не с бухты-барахты, бунт!
— Гонзалес их ненаглядную решили уволить. Уже приказ был подписан, — недовольно морщась, продолжил Варфоломеев-Евстигнеев. — Они и взбесились. Забаррикадировались в главном корпусе, грозились поджечь здание. Думаете, кто был у них главной заводилой?
— Догадываюсь, — усмехнулся Суржик.
— Рыжая потому что, — вздохнул Варфоломеев-Евстигнеев. — Все рыжие стервы.
— Так уж и все?
— Бог шельму метит! — убежденно заявил Варфоломеев-Евстигнеев. — Если собираетесь писать о нашем учреждении, могу предоставить список достойных кандидатов.
— Значит, о Соломатиной вы ничего не знаете? Не следите за ее судьбой?
— Мы отреклись от нее! — жестко ответил Варфоломеев-Евстигнеев. — Всем коллективом! Провели открытое собрание, проголосовали и отреклись! Единогласно!
— Воздержавшихся не было? — уточнил Суржик.
— Единогласно! — повторил Варфоломеев — Евстигнеев. — Направили в Министерство культуры открытое письмо. Приложили протокол общего собрания нашего коллектива.
Суржик топал к воротам по «Алле Славы» детского дома с ласковым названием «Журавлик». Портреты выпускников славного заведения поголовно отличались густыми бровями и жесткими глазами. Валера непроизвольно бубнил себе под нос «Марсельезу».
На обратном пути из Волоколамска Суржик заехал к себе на дачу. С единственной целью. Бывшая жена Вера уже несколько месяцев доставала с просьбами — воздействовать на сына. По ее словам, Игорь сейчас на распутье. Как Витязь перед камнем с вариантами. «Направо пойдешь.… Налево пойдешь…». Не доезжая до Истры, Суржик свернул к писательскому поселку.
Перед особняком стояла его собственная «Нива». С распахнутыми дверьми. Опять сын Игорь без спроса взял машину, негодяй. Ведь водит отвратительно, хуже некуда. Рискует и красуется, мерзавец.
Дверь «Титаника» тоже была распахнута настежь. Уже в прихожей Суржик услышал из подвала вялое цоканье. Цок-цок, цок-цок…. Как капли нудного дождя. Кап-кап…. Наверняка, сын Игорь играет со своей девицей в настольный теннис, больше некому. Честно говоря, сын Игорь чудовищно раздражал Суржика. Балбес, двадцать два года и ни черта не делает. Не учится и не работает. Все мечтает какой-нибудь аферой заработать миллион и уехать в Америку. Конечно, сам виноват, распустил парня до последней степени. Вот он и бездельничает, бьет баклуши, проматывает отцовские денежки. И девицу себе подобрал под стать. Такая же длинная, худая, как селедка, и такая же вялая. И стерва. Каждый раз норовит ему какую-нибудь завуалированную пакость сказать. Вдобавок она еще и косоглазая. В тусовке сына косоглазие почему-то считается эротичным, сексуальным. Валера не понимал этих глупостей. Если косоглазишь, иди к врачу, мигом исправят. И никакая сексуальность здесь ни при чем.
Суржик спустился в подвал, остановился в дверном проеме. Так и есть! Игорь со своей девицей перекидывались через сетку шариком. Играли как-то вяло, уныло, будто выполняли бесполезную работу. Девица напялила на себя мини почти до пупа и туфли на высоченных каблуках. Ноги ее оставляли желать лучшего. Были явно кривоватыми. Короче, она довольно сильно раздражала Суржика. Он даже мысленно не называл ее по имени. Только «она». Звали ее то ли Виола, то ли Лола, то ли Виолетта! А может это вовсе не имена, а клички. Они все сейчас под кличками. Игорь и девица были оба в одинаковых военных рубашках защитного цвета. Тоже глупая мода.
— Все кисните? — с порога спросил Суржик.
— Ага, — кивнул головой сын. — Все киснем. А ты все суетишься?
С сыном Валера давно уже общался, как со сверстником. Как с равным. Сам навязал ему этот стиль. Пытался хоть этим подстегнуть парня. Пустые хлопоты. Апатичного, равнодушного Игоря, казалось, ничто не могло вывести из состояния «сонной мухи». Суржика это просто бесило. В кого он такой уродился? Или они все такие, нынешние? С печалью я гляжу на это поколение! Жена Вера в молодости отличалась бешеным, взрывным темпераментом, была очень заводной. Вдвоем они составляли опасную для окружающих парочку. Меж собой тоже плохо ладили. Даже дрались. Иной раз при всем честном народе. Но все это в прошлом.
Глядя на вяло играющих сына и его девицу, Суржик все больше раздражался. Девица, всякий раз поднимая с пола шарик, демонстративно поворачивалась к нему задом. Несколько минут он терпел. Потом, сам того не ожидая, взвился.
— Я в твоем возрасте на пупе вертелся! — с места в карьер начал он, обращаясь к сыну. — Спал по полчаса в сутки. Работал и учился. Учился и работал. И все успевал. Мне всегда хотелось быть сразу в десяти местах…
Суржик начал стремительно ходить по подвалу. Отшвырнул ногой к стене несколько пустых банок из-под пива «Балтика». Потом начал собирать окурки со всех тарелок, стоявших тут и там, по всему подвалу. Вытряхивал окурки в банку и выдавал:
— Я все успевал. И любовь крутил, и ни одной выставки не пропускал. А вы! Вы — дети, родившиеся на асфальте. Промежуточное поколение! Хилые цветы города. Мне, честно говоря, жаль вас. Посмотрите на себя! Разве так играют?
«Сюжет — как сама жизнь, — продолжил Валера, — Мужчина, взрослый мужчина нашего с тобой возраста, неожиданно влюбляется в девчонку. Совсем ребенка. Лет пятнадцать шестнадцать.— Было. Сто раз. „Лолиту“ Набокова читал? — отрезал Игорь.— Как ты думаешь, читал я или нет „Лолиту“? — начал тихо злиться Шагин»…Этот диалог лучше всего характеризует тему повести, герой которой на собственной шкуре испытывает изнуряющую лихоманку любви.
Вольный, современный перефраз всем известной с детства сказки, виртуозно исполненный по заказу широко известного кинорежиссёра детских музыкальных лент Леонида Нечаева («Приключения Буратино», «Про Красную Шапочку», «Дюймовочка»), к большому сожалению, своему и общему, фильм по этому сценарию пока ещё не снявшего.
Автор определяет свою повесть как ироническую, и это действительно так. Однако, как и в жизни, смешное и горькое в ней замешаны в единое целое, и в этом крутом замесе — судьба двух повенчанных роком подруг, эстрадной певицы и её костюмерши. Кто из них для кого? Кто главнее? Счастливее?..
Оригинально, непринуждённо и доходчиво автор повествует о великих русских художниках, произведения которых навсегда вошли в историю и сокровищницу мирового искусства.
Если Вы ещё не прочитали повесть «Рыжая из шоу бизнеса», то есть смысл начать с неё. Она — первая в увлекательной трилогии об эстрадной певице Мальвине и её старшей подруге Наталье. Спаянные судьбой они не могут существовать друг без друга, но жизнь от этого не становится легче.История полюбившихся героинь продолжается в повести «Пингвин влюблённый».
Моцарт! Светлый гений всего человечества. Человек необыкновенный судьбы, взлетов и падений на бытовом уровне, но никогда не претерпевающий неудач в своём непревзойдённом творчестве.Автору, не ставившему перед собой задачи воссоздать полную биографию Моцарта, удалось сказать всё же о самом существенном, главном, удалось приблизить гения к нам. Вернее, нас приблизить к гению.
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…