Пинчер Мартин - [4]

— Черт подери.

Он отшвырнул раковину прочь, и веер с легким плеском шлепнулся в воду. Когда рябь улеглась, он стал смотреть, как, покачиваясь, его белое пятно скользнуло вниз и исчезло из виду. Некоторое время он смотрел на то место, где исчезло блюдечко. Потом снова взял нож и принялся, оставляя длинные борозды, рассекать толщу рачков. Они источали соленую, отдававшую мочой влагу. Он ткнул острием ножа в морской анемон, и студенистая масса сжалась в тугой комок. Он положил на нее плашмя нож и надавил — отверстие выпустило струю прямо ему в глаз. Он прижал нож к скале и закрыл его. Снова вскарабкался высоко на скалу и уселся там спиной к своим трем камням: двум обломкам, а наверху лежал покрытый рачками камень.

Нутром своим человек понял, что его тело охватил приступ. Он подтянул к себе ноги и повалился на бок, прижимаясь к камню лицом. Тело его под промокшей одеждой все тряслось от дрожи. Приникнув к камню, он шептал:

— Ты не можешь сдаться.

Тотчас же он начал ползком спускаться вниз. Потом перестал ползти и начал карабкаться. У самой воды он обнаружил новые камни, но они оказались непригодны ему по форме. Он выбрал один, чуть-чуть прикрытый водой, и притащил его туда, где лежали другие камни. Поставил новый камень на место верхнего, с грохотом приладил его, сверху опять положил покрытый рачками камень. Два фута, шесть дюймов.

Пробормотал:

— Должен. Должен.

Спустился вниз со стороны, противоположной тому склону, где торчал утес с мидиями. На этой стороне скала выдавалась в море несколькими языками, и вода, набегая и отбегая, лизала их. Вода была очень темная, и на дне росли длинные водоросли. Целые ленты, вроде тех, какими обвязывают путешественники свои чемоданы, когда у них сломается замок. У поверхности эти бурые водоросли совсем перепутались и перекрутились, но дальше от берега они стояли в воде прямо, медленно колыхаясь, как щупальцы или длинные языки. За ними простиралась лишь чернота глубин, покоившаяся на глубоком морском дне. Он отвел глаза в сторону, вскарабкался на один из выступов и прошел его до конца, но камень повсюду держался крепко и отколовшихся кусков не попадалось, хотя в одном месте массивную глыбу прорезывала трещина. Он стал давить в этом месте своей обутой в носок ногой, но сдвинуть не смог. Неуклюже повернулся и поплелся назад. У подножия скалы наткнулся на камни неподходящей формы, по одному перетащил в расщелину и свалил там в одну кучу. Он заглядывал в расщелины, выволакивал оттуда глыбы и голыши пожелтевшего кварца, с которых, словно зеленые волосы, свисали водоросли. Потом отнес их к человеку, которого сооружал, и грудой свалил вокруг нижнего камня. Некоторые были не больше картофелины. Он загонял их туда, где большие камни сходились неплотно, пока от его прикосновений не перестал качаться верхний камень. На все эти камни он водрузил еще один, последний. Камень был большой, с его голову.

Три фута.

Он немного отступил от груды камней и огляделся вокруг. В его глазах она поднималась от горизонта выше солнца. Увидев это, он удивился и стал внимательно смотреть, пытаясь определить, где запад. Увидел скалу, которая спасла ему жизнь. Прямо за полоской пены летали чайки.

Он снова спустился вниз, туда, где отковырнул раковину. Лицо у него перекосилось и, сжав руки в кулаки, он ткнул ими во влажную ткань у себя на животе. Свесившись с небольшого уступа, он стал пальцами отрывать от камня красные студенистые шарики и складывать их на краю уступа. Он старался не смотреть на них. Потом, повернув к ним свои полтора глаза, внимательно их осмотрел. Они лежали, словно горсть конфет, только все время чуть-чуть копошились и из-под них тонкой струйкой сочилась чистая вода. Он сел рядом с ними на край уступа, и ему их больше не было видно. На лице его появилось страдальческое выражение.

— Черт подери!

Пальцы над конфеткой сомкнулись. Он быстро положил ее в рот, наклонил голову, проглотил, его всего передернуло. Он взял другую. Проглотил. Как можно скорее взял следующую. Он мгновенно расправился с этой горстью конфет и застыл неподвижно, только одно его горло было в движении. Вяло улыбнувшись, он откинулся назад. Затем посмотрел вниз, на свою левую руку. Рядом с мизинцем в крошечной лужице лежала одна — последняя — конфетка. Он зажал рот рукой и, глядя поверх пальцев, пытался подавить тошноту. Он взобрался по камням к расщелине с водой и втиснулся туда. Со дна опять поднялся клубами вязкий красноватый ил. На ближней к нему стороне лужу опоясывала красная лента шириной почти в полдюйма.

Заглушив тошноту противной на вкус водой, он задом выбрался из пещеры. Теперь чайки кружили уже над скалой, и он с ненавистью посмотрел на них.

— Вам не удастся меня заполучить!

Он снова вскарабкался на вершину скалы, где стоял его трехфутовый карлик. Горизонт хорошо просматривался со всех сторон — он был пуст. Он облизал губы, чуть влажные от воды.

— Питья у меня хватит…

Он стоял, глядя вниз, на глыбу над расщелиной с питьевой водой, выступавшую вперед, словно трамплин для прыжков в воду. Он медленно заковылял к уступу, спустился на него и заглянул под глыбу. Со стороны моря лужа упиралась в груду камней, вплотную примыкавших друг к другу и преграждавших путь воде. Сквозь поврежденное окно своего взора он видел, как поднимается клубами красный ил. Должно быть, он покрывает внутреннюю поверхность камней, легонько связывая их между собой, и не дает просачиваться воде. Ему мгновенно представились все эти скрытые поверхности и отверстия, которые время понемногу наполняло красным, пока не забило их наглухо, и как нелепо сохранилась среди всей этой соли пресная вода, но сохранилась так ненадежно, что от малейшего прикосновения его жизнь могла утечь безвозвратно…