Пинчер Мартин - [2]
— Прочь! Я не такой!
Круги, которые они описывали, стали шире. Они улетели в открытое море.
Он вновь сосредоточил внимание на своем теле. Казалось, все оно было сплошной болью и онемением. Нарушена была даже система управления, потому что ему приходилось отдавать ногам специальные приказания, каждой в отдельности, словно это были какие-то привязанные к нему неуклюжие ходули. Он переломил ходули пополам и приподнялся. Открыл новые очаги огня — островки мучительной боли среди общего недомогания. Один — в уголке правого глаза — был от него так близко, что его не надо было и обнаруживать. Он встал на ноги, опираясь спиной о каменную стену расщелины, и огляделся.
Стояло пасмурное утро, но ветер стих, и вода не набегала на берег, а только лизала его. Он открыл для себя еще одну новость: голос моря, которого моряк на корабле никогда не слышит. В нем слышались и мягкие полутона бесчисленных всплесков небольших волн, и непрерывный клекот, и бульканье, чередовавшиеся с холодным причмокиванием и сочным чавканьем. И звуки, которые, казалось, могли в любой миг перейти в человеческую речь, но так и оставались игрой воды, бившейся с неудержимостью желаний. И над всем этим ясно слышалась одна нота — мелодичный шелест — звук ласкового прикосновения воздуха к камню, непрерывного, нежного, бесконечного трения.
Крик чайки пронесся над ним. Он поднял руку и посмотрел из-под локтя, но чайка умчалась вдаль. Когда затих ее крик, все опять стало нежным, расплывчатым и беззлобным.
Он поглядел вниз на горизонт, провел языком по верхней губе. Язык высунулся снова, прикоснулся к ней, будто пробуя, и скрылся. Он сделал глотательное движете. Глаза у него расширились, и он перестал обращать внимание на уколы. Дыхание участилось.
— Воды!
Как это случалось с ним в море в миг ужасной опасности, тело его как будто изменилось, обретя способность и желание действовать. Он выкарабкался из расщелины. Ноги больше не были деревянными. Он перелезал через рухнувшие опорные камни, которые никогда ничего не поддерживали. Скользил во впадинах у вершины скалы по дну белесых лужиц. Подошел к тому краю утеса, по склону которого он взбирался. Одинокая чайка взмыла у него из-под ног. Переставляя ступни, сделал несколько поворотов вокруг себя, но горизонт повсюду выглядел одинаково. Он смог определить это, только сверив каждую его точку с расположением распростертой у его ног скалы. Он сделал еще один оборот.
Наконец, он снова занялся скалой и начал карабкаться вниз, на этот раз медленнее, переходя с одного уступа на другой. Спустившись ниже того места, где камень был покрыт белым птичьим пометом, остановился и принялся шаг за шагом обследовать скалу. Присев на корточки в неглубокой впадине и ухватившись рукой за нижнюю ее стенку, быстро скользнул по ней взглядом, будто пытался проследить полет слепня. Увидел на плоском камне воду, подошел, уперся руками в землю по обеим сторонам крошечной лужицы, сунул в нее язык. Губы вокруг языка сомкнулись, потянули воду. На камне осталось от лужицы лишь мокрое пятно. Он пополз дальше. Добрался до горизонтальной трещины в стенке расщелины. Под трещиной торчала готовая рухнуть каменная глыба. Там набралось немножко воды. Он уперся в скалу лбом, потом повернул голову вбок, покуда щека его не очутилась над самой трещиной, но все равно не мог дотянуться до воды. Он высовывал язык все дальше и дальше, его рот впивался в камень, но достать воду все равно не мог. Он ухватился за надтреснутый камень и начал яростно раскачивать его, пока тот не отвалился. Вода вылилась и тонким слоем растеклась по дну расщелины. Он стоял, держа в руках отколовшийся камень; сердце бешено стучало у него в груди.
— Пошевели мозгами, парень! Пошевели мозгами!
Он посмотрел вниз, на крутой, развороченный склон и отправился в методический обход по скале. Заметил в руках отколовшийся камень. Бросил. Пересек скалу из конца в конец и обратно, переходя от уступа к уступу. Наткнулся на гниющие рыбьи кости и остов мертвой чайки. Ее повернутая вверх грудная кость напоминала киль покинутого судна. Ему попались клочья серого и желтого лишайника, даже какие-то следы земли, кочка, поросшая мхом. Еще там валялись пустые панцири крабов, плети высохших водорослей, клешни омара.
У подножия скалы было несколько лужиц, но все с соленой водой. Он поднялся вверх по склону, забыв про иглу и костры. Пошарил руками в расщелине, где провел ночь. Камень здесь почти совсем высох. Перелез через обвалившуюся глыбу, служившую ему укрытием.
Глыба оказалась из двух камней. Должно быть, когда-то здесь вздымался огромный пласт, уцелевший после выветривания других пород. Потом он рухнул и раскололся надвое. Тот камень, что побольше, упал поперек расщелины у самого края скалы. Часть его выступала вперед, нависая над морем, а расщелина, наподобие желоба, проходила под ним.
Он лег и протиснулся в нее. Подождал. Потом стал вертеть задом, словно тюлень, и подтягиваться на своих ластах. Опустил голову. Было слышно, как он втягивал воду. Потом лег и лежал недвижимо.
Место, где он нашел воду, было похоже на маленькую пещеру. Под водой дно расщелины полого спускалось вниз, так что с этого конца лужа была мелкая. Здесь было вполне достаточно места, чтобы, лежа, развести локти в стороны, потому что глыба, падая, разворотила стену расщелины по правую руку от него. Камень, который образовал потолок, лежал под углом, и в дальнем конце пещеры виднелся просвет. Высоко, под самым потолком, было небольшое отверстие. Оно все было заполнено дневным светом и небом. Падавший с неба свет отражался в воде и водою, отчего на каменном потолке колыхались слабые блики. Вода оказалась пригодной для питья, но неприятной на вкус. Своим вкусом она смутно напоминала что-то неприятное, хотя, что именно, сказать было невозможно. Вода не столько утоляла жажду, сколько притупляла ее. По-видимому, ее было много, так как лужа тянулась перед ним на несколько ярдов и у дальнего конца казалась глубже. Он опустил голову и опять потянул в себя воду. Теперь, когда полтора его глаза привыкли к освещению, он разглядел под водой илистый, красноватый осадок. Он был не жесткий и легко поднимался со дна. В том месте, где он пил, взбаламученная тина клубами поднималась вверх, висела в воде и медленно оседала. Он тупо уставился на нее.
«Повелитель мух». Подлинный шедевр мировой литературы. Странная, страшная и бесконечно притягательная книга. Книга, которую трудно читать – и от которой невозможно оторваться.История благовоспитанных мальчиков, внезапно оказавшихся на необитаемом острове.Философская притча о том, что может произойти с людьми, забывшими о любви и милосердии. Гротескная антиутопия, роман-предупреждение и, конечно, напоминание о хрупкости мира, в котором живем мы все.
Одно из самых совершенных произведений английской литературы.«Морская» трилогия Голдинга.Три романа, посвященных теме трагического столкновения между мечтой и реальностью, между воображаемым – и существующим.Юный интеллектуал Эдмунд Тэлбот плывет из Англии в Австралию, где ему, как и сотням подобных ему обедневших дворян, обеспечена выгодная синекура. На грязном суденышке, среди бесконечной пестроты человеческих лиц, характеров и судеб ему, оторванному от жизни, предстоит увидеть жизнь во всем ее многообразии – жизнь захватывающую и пугающую, грубую и колоритную.Фантазер Эдмунд – не участник, а лишь сторонний наблюдатель историй, разыгрывающихся у него на глазах.
Лейтенант потерпевшего крушение торпедоносца по имени Кристофер Мартин прилагает титанические усилия, чтобы взобраться на неприступный утес и затем выжить на голом клочке суши. В его сознании всплывают сцены из разных периодов жизни, жалкой, подленькой, – жизни, которой больше подошло бы слово «выживание».Голдинг говорил, что его роман – притча о человеке, который лишился сначала всего, к чему так стремился, а потом «актом свободной воли принял вызов своего Бога» и вступил с ним в соперничество. «Таков обычный человек: мучимый и мучающий других, ведущий в одиночку мужественную битву против Бога».
Роман «Шпиль» Уильяма Голдинга является, по мнению многих критиков, кульминацией его творчества как с точки зрения идейного содержания, так и художественного творчества. В этом романе, действие которого происходит в английском городе XIV века, реальность и миф переплетаются еще сильнее, чем в «Повелителе мух». В «Шпиле» Голдинг, лауреат Нобелевской премии, еще при жизни признанный классикой английской литературы, вновь обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла.
Сборник "Сила сильных" продолжает серию "На заре времен", задуманную как своеобразная антология произведений о далеком прошлом человечества.В очередной том вошли произведения классиков мировой литературы Джека Лондона "До Адама" и "Сила сильных", Герберта Уэллса "Это было в каменном веке", Уильяма Голдинга "Наследники", а также научно-художественная книга замечательного чешского ученого и популяризатора Йожефа Аугусты "Великие открытия"Содержание:Джек Лондон — До Адама (пер. Н. Банникова)Джек Лондон — Сила сильных (пер.
«Двойной язык» – последнее произведение Уильяма Голдинга. Произведение обманчиво «историчное», обманчиво «упрощенное для восприятия». Однако история дельфийской пифии, болезненно и остро пытающейся осознать свое место в мире и свой путь во времени и пространстве, притягивает читателя точно странный магнит. Притягивает – и удерживает в микрокосме текста. Потому что – может, и есть пророки в своем отечестве, но жребий признанных – тяжелее судьбы гонимых…
Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.
Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.
Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.
Повесть о мужестве советских разведчиков, работавших в годы войны в тылу врага. Книга в основе своей документальна. В центре повести судьба Виктора Лесина, рабочего, ушедшего от станка на фронт и попавшего в разведшколу. «Огнем опаленные» — это рассказ о подвиге, о преданности Родине, о нравственном облике советского человека.
«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».