Пилигрим - [59]

В конце зала на приземистом каменном троне восседал человек. Процессия подошла к трону, и распорядитель почтительно склонился перед человеком. Пока они обменивались репликами, Со успел разглядеть морщинистое жесткое лицо туземца, его длинные, схваченные тугими косичками волосы, черную цилиндрическую бородку и колкие глазки. Как и остальные аборигены, сидевший был облачен в одни шаровары из грубой материи, верхнюю часть туловища не прикрывало ничего, кроме пары металлических колец, обвитых вокруг бицепсов. Узкое лицо испещряли ритуальные татуировки. Смотрел человек надменно и чуточку заинтересованно. Вокруг в разных позах расположились пестро разодетые люди, вероятно, придворные, занимавшиеся тихими разговорами или поеданием всяческих блюд. С неприкрытым интересом они разглядывали Онерона, словно дикого зверя.

Распорядитель окончил беседу и, подойдя к Онерону вплотную, шепнул:

- Царь Гальмет, Дозорный пяти ветров, выслушал меня и хочет, чтобы ты оказал ему услугу. Поклонись, невежда - тебе очень повезло.

Со послушался, стараясь повторить движение распорядителя.

Царь слегка прищурился и коротко рыкнул что-то сквозь зубы. Потом взял с поднесенного блюда монету и кинул ее Онерону. Монета упала на пол, тихо звякнув. Со не стал ее поднимать. Все замерло. Царь внимательно следил за Онероном и, убедившись в том, что тот не возьмет милостыни, сделал резкий знак распорядителю.

- Владыка оказал тебе великую честь, - прокомментировал тот. - Цени его внимание. Ну, теперь пора. За мной.

Он еще раз отвесил поклон и с удивительной проворностью юркнул в боковой коридор. Онерон последний раз взглянул на царя, не сводившего с него цепких глаз, но времени на церемонии не оставалось, и он поспешил следом. Коридор привел во внутреннюю галерею, одна сторона которой открывалась в сад. Распорядитель чуть замедлил шаг, подождал, когда они с Со поравняются и принялся рассказывать суть поручения.

Сына царя, принц Амфи тает день ото дня. Мальчик отказывается от еды, не желает никого видеть, слаб, малоподвижен и бледен. Все, что его интересует - это пруд перед детским домиком в саду, у берега которого он может просиживать часами, рисуя палочкой круги на воде. Амфи мучают видения, смысл которых не способен разгадать ни один мудрец. К юному принцу приглашали десятки целителей, кого силой, кого уговорами и за вознаграждение, но ни один не смог вылечить или хотя бы облегчить состояние мальчика. Все попытки оказались тщетны. Не помогла ни магия, ни диеты и упражнения, ни даже алхимия. Все, что хочет Гальмет - вернуть сына к жизни.

- Вы думаете, что я смогу его вылечить? - Онерон решил действовать прямо.

Распорядитель какое-то время молчал, перебирая короткими ножками дорожку из гравия.

- Я считаю, ты в силах это сделать.

- Странно, что вы не стали мне угрожать - ведь я обычный бродяга.

- Именно потому, что ты обычный бродяга, но знаешь, как очистить колодезную воду, я не стал тебе угрожать, - четко произнося каждое слово, ответил распорядитель. - Ты человек посвященный, это сразу видно. С такими не следует обращаться грубо.

- Но ведь вы не стали бы обращаться к моей помощи только по причине моих умений.

- Это верно. Ты проницателен, - распорядитель скосил глаза и понизил голос. - Твоего появления ждали. Было предсказано: придет высокий человек, и он не возьмет дара от владыки. Так и произошло.

Онерон не нашелся, что ответить.

- Ну так как? Берешься?

- А у меня есть выбор? - усмехнулся Онерон.

- Выбор есть всегда, - холодно парировал смотритель.

- Надо взглянуть на ребенка.

- Само собой. Требуй все, что нужно, только вылечи его. Еда, кров, одежда - тебя обеспечат всем.

Они остановились под аркой. Стражники замерли на почтительном расстоянии.

- Хорошо. Постараюсь.

С явным облегчением и тенью благодарности распорядитель кивнул.

Минул день, за который Онерону предоставили полную свободу действий. Бродя по дворцу, Со обдумывал свое положение и возможные перспективы. Только на следующее утро ему дали возможность увидеть мальчика. Амфи оказался центральной фигурой экспозиции, составленной из стоячего, наполовину заросшего камышами пруда, ладного летнего домика и множества обильно цветущих садиков, разбитых от него по периметру; Амфи помещался точно в середине этой насыщенной картины, свернувшийся в кресле комочек бледной плоти, на фоне которой ярко горели лишь глаза. Окруженный преданными слугами, он внимательно и как-то отрешенно следил за происходящим. Единственное место на картине, где краски бессильно бледнели, расплывались и меркли.

Пруд представлял собой сеть водоемов, перекрытых специальными дорожками, протянутыми над самой водой. Вода замыкала вокруг домика кольцо. Идеальное место для неспешных прогулок с медитативными размышлениями. Оно навевало легкую дремоту, словно само было порождением расслабленной послеобеденной фантазии, когда суета дня отступает и хочется немного побыть в покое и тишине.

Онерон со всей возможной деликатностью подошел к домику и ступил под крышу. Опустился на топчан перед лежбищем мальчика, стараясь его не тревожить. Ребенок казался задумчивым. Это был мальчик лет десяти, с грустным лицом и длинными волосами, заплетенными в витиеватые косы. Они долго молчали.