Пикник у Висячей скалы - [58]

— Возможно мы разминулись с ними, когда возвращались из церкви. Как бы я хотела помахать ей на прощанье.

— Вы сентиментальны, Мадмуазель, в отличии от большинства ваших соотечественников. Однако, факт остаётся фактом — девочку забрали.

Воспитательница всё ещё стояла у дверей. Она больше не боялась женщины, чья воскресная блестящая тафта прикрывала стареющее тело, требующее отдыха, горячей ванны и маленьких женских хитростей.

— Вы ещё что-то хотели, Мадмуазель?

Вспомнив свою элегантную бабушку, лежавшую каждый день по два часа в шезлонге, Диана, набралась смелости спросить, не стоит ли Мадам попросить у доброго доктора МакКензи что-нибудь успокаивающее? Начало осени… Вся эта усталость…

— Благодарю… но нет. У меня всегда был отличный сон. Который час? Вчера я забыла завести часы.

— Без десяти час, Мадам.

— Я не пойду на обед. Будьте любезны, скажите, чтобы на меня не накрывали.

— И на Сару, — непроизвольно добавила Мадмуазель.

— И на Сару. Мадмуазель, это что, румяна у вас на щеках?

— Пудра, миссис Эпплъярд. Я нахожу что, мне идёт.

Как только наглая девка вышла из комнаты, директриса поднялась и склонилась над шкафом у стола. Руки у неё так сильно дрожали, что она едва могла открыть дверцу. Она с силой ударила по ней округлым носком чёрного тапочка. Та распахнулась и оттуда выпала крытая корзинка.

Директриса оставалась у себя весь день и рано удалилась ко сну. Следующим утром грустное удовольствие, присущее некоторым сердечным людям, находящим определённое утешение первыми приносить плохие новости, досталось ирландцу Тому — он лично доставил миссис Эпплъярд газеты, переполненные яркими описаниями трагедии Ламли. К разочарованию Тома, новости в кабинете главы почему-то встретили каменной тишиной, сопроводив повелительным:

— Дай сюда!

В то время, как в окрестностях кухни театрально сбросили фартуки, сняв их через перепуганные головы с пронзительными и недоверчивыми криками, как подобное могло случится всего через два дня после того как мисс Ламли с братом были в этом самом доме, что каким-то образом подчёркивало и усиливало ужас произошедшего, делая пламя ближе и реальней.

Вторник выдался без происшествий. Розамунд организовала общую прощальную телеграмму для Ирмы, которую следовало отправить сегодня, когда Леопольды отбывали на корабле в Лондон, в сопровождении служанки, секретаря, конюха и шести лошадей для поло. Упразднение мелких дисциплин Доры Ламли привнесло радостное чувство свободы. Призрачное присутствие фигурки в коричневом серже развеялось, во всяком случае для учениц, оживлёнными приготовлениями к общему уезду на пасхальные праздники. Уже давно в колледже Эпплъярд не было слышно столько шушуканий, обсуждений и даже изредка смеха. К атмосфере благополучия добавились ещё несколько дней бабьего лета, осветившие сад и мистер Уайтхед был вынужден поставить разбрызгиватели на клумбы с гортензиями, чьи тяжелые синие и фиолетовые головки всё ещё цвели под окнами западного крыла. В газете обещали безоблачную тёплую Пасху с постепенным похолоданием в понедельник.

Две будущие невесты обсуждали своё приданное и Диана радостно и нескромно поведала изумлённой горничной историю о браслете с изумрудами.

— Это мои единственные драгоценности, — сказала ей гувернантка. — Свадьба будет очень скромной. У нас совсем немного денег и никаких родственников, кроме тех что во Франции.

Минни захихикала.

— Моя тётушка устраивает для нас свадебный приём и Том считает, что она позвала столько родственников с обеих сторон, что в церкви не останется места для жениха и невесты.

За краткий срок своих полномочий мисс Бак оказалась неспособной ни на что, кроме передачи зачатков эвклидовой геометрии и арифметики, и Мадмуазель большую часть дня занимаясь всеми мелкими вопросами по хозяйству. Все, даже кухарка и мистер Уайтхед, обращались к французской гувернантке за указаниями.

Утром, она взбегала по лестнице за коробкой булавок, когда на проходе появилась Элис, вооруженная ведром и мётлами.

— Минни сказала, что нужно прибраться в большой комнате с двумя кроватями, но там так много разбросанной одежды и вещей, что я не знаю с чего начать.

— Я тебе помогу, — сказала Мадмуазель. — Австралийские школьницы, по-моему, очень неопрятны. Мне много пришлось повозиться с упаковкой их платьев.

— Мисс Ирма была из таких! — восхищенно произнесла Элис. — Да уж! Расчёски с золотыми ручками среди обуви, и броши, приколотые к панталонам. Веди себя так мисс Сара, мадам задала бы ей жару! Вот что значит быть наследницей.

Бывшая комнаты Миранды, которую раньше наполняли свет и ароматы сада из двух больших окон, стояла почти в темноте, когда они открыли двери. Ставни были закрыты, кроме одного маленького окна над всё ещё разобранной и смятой кроватью Сары.

— Жутковато тут, да? — сказала растрёпанная толстушка, бросая мётлы и приступая к работе.

Загремели ставни, открыв угнетающий беспорядок: брошеный на спинку стула халат Сары, пара тапочек — в умывальнике.

— Ну и ну! Похоже, она взяла с собой не очень-то много, — сказала горничная, стягивая с кровати покрывало.

— Здесь ночная рубашка и сумка для туалетных принадлежностей, — произнесла Мадмуазель. — Со всем содержимым. Мадам говорила, что она взяла в корзинку лишь самое необходимое для поездки. Будет лучше, если мы положим всё в шкаф до возвращения мисс Сары.