Пикассо и его женщины - [47]

Вот даже как! Оказывается, все дело было в письмах Марии-Терезы Вальтер и в каких-то там скорпионах!

Но как бы то ни было, Франсуаза Жило пешком ушла из дома Пикассо. А потом, как и следовало ожидать, Пикассо — за рулем был его шофер — быстро нагнал ее на полупустынном шоссе. Тут же, у дороги, между любовниками произошло бурное и долгое объяснение, и она сдалась, побежденная доводом, который в устах любого другого человека звучал бы странно.

— В подобных случаях никогда не слушай голос рассудка. Он лишит тебя самых глубоких чувств. Тебе нужен ребенок, который вернул бы тебя к твоему естеству и помог бы принять окружающий мир.

Анализируя эти слова Пикассо, Карлос Рохас вновь делает полюбившийся ему вывод:

«Другими словами, Пикассо, которому недалеко до семидесяти, хочет возвысить Франсуазу до звания матери, поднять ее на ту же ступень, на которой находятся донья Мария, Ольга и Мария-Тереза. Возможно, теперь, когда твердость характера возлюбленной очевидна, художник бессознательно ищет способ сильнее связать себя с Франсуазой, у которой его предложение не встречает никаких возражений: она говорит, что для молодой женщины материнство есть вопрос лишь свободного выбора».

Что еще сказал ей Пикассо, точно неизвестно, но их разговор на полупустынном шоссе продолжался по меньшей мере час. Но она решила не уходить от него и на следующий день рассказала об этом Женевьеве.

— Ты движешься к катастрофе, — с горечью сказала та.

— Возможно, ты и права, подруга, но такого рода катастрофы я избегать не хочу.

После этого Женевьева вернулась к себе в Монпелье, а Франсуаза — к Пикассо.

* * *

А уже осенью 1946 года Франсуаза Жило поняла, что забеременела.

Ребенок — мальчик родился без осложнений 15 мая 1947 года. Пикассо хотел дать ему свое имя, но поскольку его первого сына назвали Пауло (франц. — Поль), Франсуаза сочла, что нужно подобрать что-то другое. Далее она вспомнила, что учителя знаменитого художника Антуана Ватто звали Клод Жилло. Он тоже был известным художником, у него была похожая фамилия, и он часто изображал на своих полотнах паяцев, как и сам Пикассо, а посему ребенка тоже назвали Клодом.

Глава восемнадцатая Преследования Ольги

А что же Ольга Хохлова, «законная» мадам Пикассо? Франсуаза Жило познакомилась с ней примерно через месяц после того, как поселилась на улице Великих Августинцев. Они с Пикассо тогда пошли на выставку картин Доры Маар, открывшуюся в галерее Пьера Леба. Когда же они вышли оттуда и сворачивали с улицы де Сен на улицу Мазарини, к ним подошла невысокая рыжеволосая женщина средних лет с тонкими, плотно сжатыми губами. Это была Ольга. Пикассо представил ее Франсуазе, которая потом описала эту встречу следующим образом:

«Когда она приближалась, я обратила внимание, что она ходит мелкими, твердыми шажками, словно цирковой пони. Лицо ее было веснушчатым, морщинистым, каревато-зеленые глаза во время разговора бегали, не обращаясь прямо на собеседника. Она повторяла все, что говорила, будто заигранная пластинка, и когда ушла, стало ясно, что, в сущности, не сказала ничего. Увидев ее, я сразу поняла, что она в лучшем случае крайне нервозна.

Я только впоследствии догадалась, что она, должно быть, ждала возле галереи, обозленная тем, что Дора Маар, до сих пор казавшаяся ей самой серьезной соперницей — хотя Пабло покинул Ольгу более десяти лет назад, и не из-за Доры, а ради Марии-Терезы Вальтер — устроила выставку, и Пабло, очевидно, там. Увидев, что он уходит из галереи с другой женщиной, Ольга, видимо, почувствовала облегчение, так как немного поболтала с нами, держалась вполне любезно и не соответствовала той характеристике, какую дал ей Пабло. Однако, узнав, что я, в сущности, заняла место Доры Маар, радикально изменила свою тактику. Лютую ненависть, которую совершенно неоправданно питала к Доре, она перенесла на меня».

* * *

Хотя Пикассо и оставил ее в 1935 году, Ольга взяла манеру всюду следовать за ним. Когда он жил в Париже, она тоже приезжала в Париж. Когда он уезжал на юг, она ехала за ним туда, причем обязательно останавливалась в соседней гостинице. Летом 1946 года Франсуаза ее на юге не видела. Наверное, та еще не знала о ее роли в жизни Пикассо. Но когда родился Клод, она каким-то образом выведала все подробности их совместной жизни и с тех пор не давала им ни минуты покоя.

Летом 1947 года всякий раз, когда они приходили на пляж (с ними при этом часто бывал и Пауло), Ольга находила место поблизости. И каждый раз все происходило по одному и тому же сценарию: сначала она начинала заговаривать с Пикассо, но тот не слушал или даже поворачивался к ней спиной. Тогда она обращалась к сыну:

— Видишь, Пауло, я здесь и хочу поговорить с твоим отцом. Я должна поговорить с ним. Мне нужно сказать ему нечто очень важное. Не понимаю, как он может делать вид, что меня тут нет, ведь я же здесь.

26-летний Пауло пропускал ее слова мимо ушей. Тогда Ольга придвигалась поближе к Пикассо и не терпящим возражений голосом заявляла:

— Мне надо поговорить с тобой о твоем сыне.

Не получив ответа, она снова обращалась к Пауло:

— Мне нужно поговорить с тобой о твоем отце. Это очень важно.